Не успел я представиться, как услышал:
– Слушай, перезвони через пять минут, я очень занят. – И Глеб тут же положил трубку.
Через пять минут я решил не звонить. Выждал минут двадцать и снова набрал номер.
– Алло, Глеб?
– Да, я слушаю. Кто это говорит?
– Это адвокат.
– Какой еще адвокат?
– Адвокат Пети Казакова. С ним все в порядке. – И я изложил ему свою проблему. – Встретиться надо.
– Сегодня не могу, а завтра – пожалуйста, звони, пересечемся. Где можем встретиться?
– Я могу подъехать хоть в Мытищи!
– А при чем тут Мытищи? – занервничал Глеб. – Не надо никуда ехать. Я в Москве каждый день бываю, пересечемся в Москве. Привет!..
Вечером я решил отдохнуть. Включив телевизор, сел в кресло и стал продумывать план беседы с Глебом.
Разговор предстоял нелегкий. Надо было так расположить собеседника к себе, чтобы он дал максимум информации по поводу пропавших общаковских денег. А тема, как я уже понял, была полностью закрыта, так что вряд ли кто решится распространяться об этом. Но попытаться следовало.
В тот же вечер мне позвонил Петруха.
– Ну как дела?
– Да вот готовлюсь с одним человеком встречаться.
– А что за человек?
– Глеб из Мытищ. Ты же сам мне телефон дал!
– Слушай, – медленно проговорил Петр, – будь с ним поосторожней.
– А в чем дело?
– У них там война идет между собой. До стрельбы дошло. Так что поосторожней будь!
– Я с ним, наверное, в Москве буду встречаться, – добавил я.
Вскоре мы попрощались.
Я думал про себя: «Война между группировками стала обычным делом. Но я-то к этой войне никакого отношения не имею, у меня просто частная встреча. Ничего, все будет нормально!»
Затем позвонил мой коллега. Я минут сорок говорил с ним о будущем уголовном деле, которое нам предстояло вести вместе. Неожиданно раздался звонок в дверь.
Я попросил коллегу подождать немного, отложил трубку и пошел открывать дверь.
…Посмотрев в «глазок», увидел стоящего перед дверью милиционера и человека в гражданском. «Наверное, опять кто-то на меня в милицию пожаловался, что музыку громко включаю», – подумал я, но на всякий случай спросил:
– Кто там?
– Это ваш участковый. Откройте, пожалуйста, дверь, нам нужно с вами поговорить.
«Время уже позднее, – подумал, – но, в конце концов, это же наш участковый, которого я знаю». И открыл дверь.
В квартиру вошли двое в штатском и участковый.
– Вот, приехали с вами поговорить, – сказал участковый, словно оправдываясь.
Один из людей в гражданском обратился ко мне:
– Простите, у вас есть документы?
– Конечно, – ответил я, вышел в комнату, взял паспорт и, вернувшись, протянул ему.
– Очень хорошо. У нас есть санкция прокурора на обыск в вашей квартире. Кого нам лучше пригласить понятыми?
– По какому поводу обыск? – ошарашенно спросил я.
– Повод самый обычный – в связи с сокрытием вещественных доказательств.
– Каких еще доказательств?
– Так кого нам позвать понятыми? – повторил он свой вопрос.
Наш участковый тем временем уже звонил в соседнюю дверь. Оттуда вышли соседка и сосед.
Я понял, что ситуация осложняется.
– Позвольте, давайте уточним, – и специально повысил голос, чтобы моему коллеге, который ждал на другом конце телефонного провода, было хорошо слышно все происходящее.
Я услышал, как он закричал:
– Может, мне приехать?
Я громко продолжал:
– Хорошо. Если вы собираетесь проводить следственные действия, тогда назовитесь – откуда вы, кто вы.
– Конечно, – произнес мужчина в штатском, – извините, что не представились. Мы – из Мытищинской прокуратуры. Вот санкция прокурора Мытищинского района на обыск вашей квартиры, – и он протянул мне стандартный бланк постановления на обыск.
– А вы сами кто?
– Мы – оперативные работники криминальной милиции.
– А документы у вас есть?
– Конечно, – и оба протянули мне свои удостоверения.
«Так, криминальная милиция, это – уголовный розыск, – думал я, – хорошая картинка получается!»
– А что, собственно, вы хотите искать в моей квартире?
– Прежде всего мы хотели узнать, есть ли у вас мобильный телефон?
– Да, есть.
– Вы можете показать его нам?
– Конечно.
Я прошел в комнату. Оперативник двинулся за мной.
«Интересно, – думал я, – может, он решил, что я сейчас вытащу из-под кресла автомат и начну стрелять? У меня и автомата-то никогда не было».
Подойдя к подоконнику, я взял телефон, лежавший в зарядном устройстве, и протянул его оперативнику.
– А какой номер телефона? Разрешение у вас есть? – спросил оперативник.
– Разрешение есть, сейчас найду.
Разрешения на мобильный телефон давно уже никто не спрашивает, но у меня, естественно, оно сохранилось. Я вытащил его из стопки документов.
– Вот, разрешение на мобильный телефон.
– Товарищи понятые, – произнес оперативник, – прошу обратить внимание – мобильный телефон господина адвоката, – он назвал меня по имени-отчеству, – изымается как вещественное доказательство. – И положил мой мобильник в полиэтиленовый пакетик.
«Одно нарушение есть, – заметил я про себя, – оперативник должен был как-то отметить присутствие понятых, а он этого не сделал. Если что – можно на этом сыграть. До чего же неудобно! Мытищинская прокуратура, серьезные дела по убийству – и вдруг ко мне. Что случилось?»
– Других запрещенных предметов нет? – спросил оперативник.
– Каких запрещенных? – переспросил я.
– Вы сами знаете: оружие, наркотики, взрывчатые вещества. Вы же адвокат и не хуже нас все знаете.
– Да, я знаю, у меня таких предметов нет.
– Мы вам верим, – сказали оперативники, – и не будем проводить обыск, но вам необходимо проехать с нами на беседу.
– Куда? – удивился я.
– В Мытищинскую прокуратуру. С вами побеседуют и отпустят. Поехали?
Теперь у меня осталось немного времени на раздумье. Нужно было определяться, ехать или нет. С
