– Вот тебе, на поправку здоровья.
Цируль тихо проговорил:
– Вы что, пряник и кнут чередуете? Сначала избили, а теперь сладостями кормите?
– Я просто поговорить с тобой приехал, – ответил Андрей, – за жизнь. Ты не против?
– За жизнь поговорить можно, тем более не для протокола.
– Какой протокол? У меня ничего с собой нет, – и Андрей зачем-то похлопал себя по карманам.
– Ладно тебе, опер, вижу, что пустой. И вообще я вижу – ты правильный мент. Не то что твои коллеги.
– Ладно, не суди их строго, работа у них такая. Они ведь тоже, между прочим, и под пули лезут, и жизнью рискуют, – сказал Андрей, как бы оправдывая действия собровцев.
– Слушай, – спросил Цируль, – за что они, твои менты, меня отдубасили? Я же, когда меня принимали, не сопротивлялся, не бычарился, а лежал себе под капельницей и принимал лекарство через трубку. – Он показал вшитую в шею трубку.
– А от чего лекарство-то?
– Да врачи прописали, – продолжил Цируль, – у меня же злокачественная опухоль легкого обнаружена. А тут ваши борзые влетели и как начали дубасить.
– Что дубасить! – сказал Андрей. – Тебя вообще могли влегкую, – и оглянулся по сторонам, не подслушивают ли их разговор, – просто завалить, и все.
– Да я уже понял. А ты ничего мент, правильный! – снова повторил Цируль.
– Павел Васильевич, мне интересно, а откуда ты кличку свою получил? Много легенд ходит, а мне хотелось бы от тебя узнать.
– А что, тебе это очень интересно?
– Конечно.
– Может, книгу про меня собираешься писать?
– А что? Вот на пенсию выйду и напишу про известного российского старосту преступного мира Пашу Цируля.
– Вот и название придумал! – пошутил Цируль.
– А что, хорошее название.
– Давно это было, – продолжил Паша, – я еще пацаном был. Помню, привезли меня на пересылку на Красной Пресне, знаешь такую?
– Знаю, она до сих пор стоит.
– Там тогда четыреста воров сидело и семнадцать фраеров. А мне восемнадцати еще не было, а уже на спец посадили, к ним. Потом в баню повели. Вот там – одного вора, Аграма, по-моему, – хотели выпускать на свободу, – он спрашивает: кто мне волосы подровняет? Я и думаю – дай пощелкаю. Начал – чик-чик, – и ухо ему задел. А тот схватился за голову, оттолкнул меня в сторону и закричал: цируль, твою мать! С тех пор и пошло – Паша Цируль.
Андрей улыбнулся:
– А ухо-то не отхватил ему?
– Да вроде нет. За это Цирулем меня и прозвали.
– Странная кличка.
– У каждого ведь кличка есть. Ты уйдешь, а я тебе могу погоняло заочно приставить, – улыбнулся Цируль.
Андрей чувствовал, что контакт налаживается. Теперь нужно было найти такую тему, которая была бы близка Паше, и он решил идти ва-банк.
– Знаешь, у тебя повторный обыск сделали, – сказал Андрей, внимательно глядя на Цируля.
Тот сразу замолчал. Вероятно, он соображал про себя, что это – подстава или выяснение вопроса о деньгах, проверка? Будет ли он интересоваться, взяли ли у него деньги или нет? Но внешне он никак не отреагировал.
– Так вот, – продолжил Андрей, – там нашли много ключей от автомашин. Смотрю, ты любитель автомобилей?
– Да, – со вздохом сказал Цируль, – люблю тачки поводить. У меня, между прочим, то ли одиннадцать, то ли двенадцать машин, даже сам не помню. Ты хоть одну видел?
– Видел, – улыбнулся Андрей, хотя не видел ничего.
– Вот какая умная вещь машина, «мерс», например, – продолжал Паша, – шестисотый, знаешь такой?
– Конечно, много раз видел.
– А мой видел?
– Ну, видел.
– В нем и холодильник, и бар, и музыкальный центр, и кондиционер, и аэрбэк!
– Это что такое?
– Воздушная подушка на случай столкновения; и куча других прибамбасов. Что может быть круче?
– Только машина Цируля, – улыбнулся Андрей.
– Точно.
– А подземные ходы зачем вырыл, да еще целых два?
– Погоди, еще не вечер! Я там еще и озеро выкопаю.
– Озеро тебе зачем?
– А я там подводную лодку поставлю. Как вы, менты, появитесь, сразу уплыву. – Цируль улыбался. Потом спросил: – Небось все там, псы поганые, переломали мусора, все попортили?
– Нет, все на своих местах стоит, – ответил Андрей, но ничего не стал говорить по поводу того, что денег не нашли.
Цируль опять стал каким-то угрюмым, вероятно, размышлял про себя о деньгах. Нужно было как-то снять напряженность.
– Слушай, а ты знаешь, с твоим арестом хохма получилась, – сказал он.
– Какая еще хохма? – удивился Цируль.
– Представь себе, журналист, по-моему, из «Коммерсанта», перепутал тебя с Александром Захаровым.
– С Шуриком из Балашихи?
– Ну. Пишет – арестован вор в законе Александр Захаров, но имел в виду тебя.
– И что?
– Кипеш поднялся в Балашихе, братва приехала к корреспонденту. Говорят, опровержение написали, мол, ошибка вышла, для репутации Шурика Захарова старались.
– Шурику хорошо, он на свободе гуляет, а я тут вот, – помрачнел Цируль.
Тогда Андрей подколол его:
– А что тебе неволя? Тюрьма же для тебя – дом родной.
– Это точно, – сказал Цируль, – в тюрьме я типа генерального секретаря, по-вашему.
– Да ладно, у нас генеральных секретарей уже давно нет.
– А маршалы остались?
– Осталось несколько штук.
– Ну, тогда и я – маршал.
– Маршал преступного мира? – улыбнулся Андрей.
– Слушай, мент, ты хоть и правильный, но жизнь ты знаешь? Ты что думаешь – вот вы всех воров в законе переловите и с преступностью покончите? Я вот что тебе, парень, скажу: хоть ты и правильный мент, но должен понимать, что сколько бы вы воров ни ловили, все равно жулики и воры в законе, преступность будет вечной. Вам никогда ее не задавить.
В этом Цируль, наверное, был прав. Действительно, преступность существует давно. Просто иногда бывает всплеск, а иногда – наоборот.
Неожиданно их беседу прервал какой-то шум в коридоре, топанье сапог. Дверь палаты открылась, и они увидели несколько оперативников из СОБРа.
– А ты тут что делаешь? – удивленно спросил Андрея один из них.
