На следующий день меня ждала неприятность. В камеру к нам заехал еще один здоровяк, по кличке Сугроб. Он уже был здесь неоднократно, сразу вычислил, кто старший, кто смотрящий, моментально списался с кем-то. Целый день он только и засылал малявы.
Видно было, что он тут был раз пятый или шестой. Да и сроков у него было парочку – я понял это по колоколам, которые были вытатуированы на его груди.
Сугроб старался говорить только по-блатному, на криминальном сленге. Но самое страшное случилось позже. Вечером я понял, что Сугроб – из бригады центральной группировки, работал рядом с Громом и Бароном. Мне стало не по себе. Ну, все, думаю, вот и третье испытание! Мало мне этих бугаев из «пресс- хаты», Хобота из карцера, так теперь Сугроб какой-то попался… Клички-то какие неприятные – Хобот, Сугроб… Ну что, сейчас он меня «расшифрует», и всей камерой задавят! Получат какую-нибудь одобрительную маляву от воров – и приговор обеспечен!
Сугроб вел себя достаточно надменно. В первый же день, как заехал, он поставил себя – вошел по- блатному, затем у дежурного шныря, который мыл камеру, выхватил тряпку, вымыл камеру своими руками чисто-пречисто, отжал и сказал:
– Вот чтобы каждый день был такой порядок, падла! Понял меня?
Шнырь испуганно закивал головой. После этого Сугроб больше никогда к тряпке не прикасался. Но зато сразу установил свой авторитет – тюремный, который был всегда непоколебим.
В беседе, в разговоре Сугроб никогда особо много не говорил, а вставлял слово только тогда, когда нужно было сделать вывод или решить спор.
Сугроб целый день сидел и разговаривал о чем-то с пацаном-сокамерником. В основном они говорили о криминальном мире столицы. Сугроб очень много рассказывал о Громе, какой это был авторитетный человек, справедливейший вор, но горячий.
Я все время думал: неужели он не подозревает, что я сижу в этой камере, или, может быть, он просто придуривается. Черт его знает!
Однако через пару дней ситуация в камере накалилась. Кто-то принес газету, где было описано в подробностях убийство какого-то уголовного авторитета. Сугроб взял эту заметку, прочел внимательно и ни с того ни с сего начал рассказывать сокамерникам из числа блатняков подробности гибели Грома.
– Точно такая же ситуация была! Точно, это те же самые махновцы, беспредельщики его завалили! – сказал Сугроб. – И почерк тот же, как у Грома и у Барона!
– А кто их завалил? – поинтересовался один из сокамерников.
И тут Сугроб произносит название нашей группировки! И, бросив взгляд на меня, как бы между прочим сказал:
– Вот такие, как Олег, пацаны по внешнему виду. Вроде они не блатные, не «синие», не при делах – ну махновцы, одним словом!.. Слышь, землячок, а ты, кстати, откуда будешь? – повернулся ко мне Сугроб.
Мне стало не по себе. Сердце опять сильно забилось. Что мне сказать? Что я из Москвы? Да меня «расшифруют» в три минуты! Какой город мне назвать?
– Из Брянска, – произнес я. Почему я назвал именно этот город, не знаю…
– Из Брянска? А где такой? – поинтересовался Сугроб.
– Да это там, к Украине ближе, – махнул я рукой.
– Никого не знаю в Брянске, никогда там не был. А че, там у вас люди серьезные есть? Кого из воров знаешь? Или из авторитетов?
– Да я так, коммерсант, никого не знаю…
– А, ясно, – лох, – презрительно глянув на меня, сказал Сугроб.
Однако вскоре мои волнения закончились – меня выпустили.
Конвоир выкрикнул мою фамилию и добавил:
– С вещами на выход!
Я вышел в коридор.
– Все, отбарабанил ты свой срок, – сказал мне дежурный конвоир. – Пойдем вещи получать! Выпускают тебя.
– В связи с чем?
– Кончились твои тридцать суток. Ну что, доволен, что на волю идешь?
Я кивнул головой и улыбнулся.
Через несколько минут я получил свои вещи, в сопровождении милиционера вышел за калитку.
– Гуляй, парень, – сказал мне вслед милиционер, – до лучших времен!
Я вышел на улицу. Неожиданно возле меня затормозила машина с затемненными стеклами. Это была вишневая «девятка». Окно чуть приоткрылось… Я вздрогнул, ожидая, что оттуда высунутся дула автоматов. И вдруг увидел улыбающееся лицо Олеси!
– Олежек! – она выскочила из машины. – Наконец-то!
Затем из машины вылез адвокат, сзади неожиданно появился Севка. Мы обнялись, расцеловались. Я нежно поцеловал Олесю.
– Севка, а ты как здесь оказался? Ты же сидел, как и я, на «Петрах»!
– А меня на полчаса раньше тебя выпустили, – улыбнулся Севка. – Мы тут тебя ждали.
– Здорово, ребята! Ну что, поехали!
Олеся за это время поменяла квартиру, в целях конспирации. Теперь мы с ней снова стали жить вместе.
Целый вечер мы отмечали наше с Севкой возвращение. Пришла его новая девчонка, была моя Олеся. Несмотря на то, что наше возвращение мы праздновали в ресторане, было достаточно весело. Я глядел на лицо Олеси. Оно казалось мне грустным.
После ресторана разговор с Олесей возник как-то спонтанно. Я спросил:
– Почему ты такая грустная?
Она внимательно посмотрела на меня:
– А отчего мне веселиться? Ну, выпустили тебя сегодня, удалось тебе уйти. Следующий раз снова посадят, может, снова выпустят. А потом не выпустят… Зачем тебе нужна такая жизнь? Можно жить гораздо спокойнее.
Я посмотрел на нее. Так, опять старая песня! Не было смысла обсуждать все заново, так как каждый оставался бы при своем мнении.
– Пойми, Олеся, – ответил я ей, – я не могу уйти просто так. Кто меня выпустит? Слишком большое число людей тут задействовано.
– Послушай, – с какой-то надеждой в голосе произнесла Олеся, – а давай уедем в другой город, никто об этом не узнает!
– Брось ты! Этого делать нельзя, – сказал я.
Несмотря на то, что мы с ней тридцать дней были раздельно – я в ИВС, а она дома, – все равно спать мы легли в разных комнатах. Ссора наша продолжалась.
На следующий день ко мне приехали Севка с Эдиком, вызвали на разговор.
– Есть серьезное дело, – сказал Севка. И обратился к Эдику: – Говори!
– Значит, так, – сказал тот, – мне два раза звонил человек от нашего друга, Сашки…
– От кого? – переспросил я. – От Сашки? Он же там…
– Вот именно. Звонил, видимо, из СИЗО. Точнее, – поправился Эдик, – из города, но работает он скорее всего в СИЗО. Сказал, что у него для нас есть какая-то весточка. Но говорить он будет только со старшим. Поскольку вас не было, я просил его отложить разговор. Вчера он звонил опять, сказал, что перезвонит завтра по моему телефону.
– А что он хочет? – спросил я.
– Не знаю.
– Что будем делать? – обратился я к Севке.
– Надо ехать на встречу, разговаривать. В конце концов, мы ничем не рискуем.
Глава 15
«КЕЙ ДЖИ БИ – ЩИТ И МЕЧ»
На следующий день, ровно в назначенное время, мы приехали с Севкой в квартиру Эдика. Ждали телефонного звонка. Телефон зазвонил в указанное время. На другом конце провода – голос молодого
