— Ты — моя, и земля — моя. Я люблю вас обеих.
— Так же, как ты любишь Александра.
— Он удивительный конь.
Она подняла мочалку и, не думая о последствиях, хотела намылить ему лицо. Но его расслабленный вид был обманчив. Не успела она и пошевелиться, как он открыл глаза и обхватил руками ее талию. Он крепко держал ее, говоря глубоким хриплым голосом, который пригвоздил ее к месту крепче, чем сила его рук:
— Жена моя, я действительно думал о тебе ночь за ночью. Я думал о сладких словах твоего обещания. Ты просила меня не убивать твоего любовника, и он жив. Дай-ка я вспомню, что ты говорила. Увы, никак не могу, но все равно я помню, как ты говорила, что дашь мне все, чего бы я ни попросил, все-все.
— Ты меня обманул. Он пожал плечами.
— Я получу, что хочу, — сказал он ей. — И я не думаю, что ты настолько пренебрегаешь своими супружескими обязанностями, как ты хочешь показать. Я вспоминаю нашу первую брачную ночь с величайшим удовлетворением. Эти мягкие, сладостные, а порой и не такие уж мягкие и сладостные. звуки, которые срывались с твоих губ, преследовали меня в моих снах, когда я лежал один в темноте.
И снова волны румянца залили ее лицо.
— Угроза викинга… — начала она со всем своим достоинством, какое только могла собрать.
Но потом с ее губ сорвался крик удивления, когда его рука неожиданно обвилась вокруг ее талии и потащила прямо в одежде к нему в бадью. Вода выплеснулась на деревянный пол, и она была крепко прижала к его груди, а он смеялся, не обращая на ее протесты никакого внимания. Его пальцы запутались в ее волосах, и он держал ее так, что она не могла пошевелиться, когда его рот жадно прильнул к ее рту, а язык стал вторгаться в глубину рта, требовательно и сладостно. Ее сердце сильно забилось, ее окружали тепло его мускулистого тела и потоки воды. Потом его губы наконец оторвались от нее, а пальцы стали искать завязки на ее платье.
— Ты обещала прийти ко мне так же соблазняюще и чарующе, как ты делала это в тот день в лесу со своим любовником.
Она поймала его сильные пальцы, лежавшие на ее груди.
— Ты хочешь того, чего получить не можешь, потому что не заслужил этого. И никогда не получишь от меня! Я любила Рауена.
— Любила! — Он иронически хмыкнул. — Ты играла с мальчишкой. Тебе нужен мужчина.
— А ты, сэр, ты — слишком стар! Увы! Дай мне молодость! Какой девушке нужен такой дряхлый старик в любовники!
— Ну, я еще не такой ветхий, я думаю! — Он засмеялся, а потом схватил ее руку и провел ею вдоль всего своего тела, прижимая ее к себе. Она судорожно хватала ртом воздух, когда он опустил ее пальцы под воду, прижимая их к крепким мышцам своего живота, к своему члену. Под ее пальцами она почувствовала жар и пульсацию, и он еще сильнее напрягся от возрастающего желания. Она хотела вырвать руку, но его рука не дала ей этого сделать. Она хотела отвернуться, закричать, сопротивляться. Но он не сводил с нее взгляда, и она не смогла убрать руку, а продолжала касаться его.
Он нетерпеливо развязал завязки ее платья, обнажая ее грудь. Он притянул ее ближе и коснулся губами этих женственных возвышенностей. Его язык облизал ее напрягшиеся соски, и он стал жадно сосать их, вызывая в ней удивительную волну нарастающего удовольствия.
Она тихонько вскрикнула, и ее пальцы против ее воли запутались в его волосах. Его рука забралась под длинный подол ее платья, скользя вдоль обнаженного тела по внутренней стороне ее бедра, все выше и выше. Он добрался до того места, откуда разливалось по ней блаженное тепло, и проникал все глубже и глубже подводя ее к краю сладостной бездны. Она яростно содрогнулась, страстно желая сопротивляться, но понимая, что проиграла. Такие мягкие ласкающие прикосновения… так глубоко… слова застряли у нее в горле она задыхалась, а потом его губы накрыли ее, заглушая ее протестующие выкрики.
Он вылез из ванны, взяв ее на руки. Потоки воды стекали с его обнаженного тела и с ее промокшей насквозь одежды. Не сводя с нее глаз, он поставил ее на ноги и дернул лиф ее платья с такой силой, что сразу сорвал все, что было на ней надето, включая белую красивую сорочку. Она почувствовала, что краска снова заливает ее лицо, но не отвернулась от него; она встретила его взгляд смело и с вызовом, на какой только была способна. Она, пожалуй, даже обрадовалась восхищенной улыбке, с какой он разглядывал ее. Да, они были врагами, но ей было приятно, что он восхищается ею, и ей, против воли, тоже доставляла удовольствие его мужская красота, его мощь и сила, и та дикая возбуждающая страсть, которая была в нем. Да, пожалуй, даже его высокомерие, потому что, возможно, именно оно разжигало внутри нее огонь.
— Ты окончательно испортил мою одежду, — сказала она ему сухо.
— У тебя есть другая.
— Да, сэр, но я — твоя жена, твоя собственность, твое имущество! Все мое — это твое, и, следовательно, если оно испорчено, это приносит тебе убытки. Не всегда же ты будешь громить врага. Не всегда же сможешь завоевывать богатства!
— Увы, нет, потому что моя дорогая жена теперь знает, кому молиться, чтобы я был поскорее уничтожен!
— Не всегда же тебе побеждать! — настаивала она.
Он поймал ее, снова подняв на руки. И снова их взгляды встретились, и его глаза были кристально- голубыми, а на губах играла улыбка.
— Но, любовь моя, я осмелюсь возразить. Я всегда буду побеждать, обещаю тебе.
Она хотела оттолкнуть его, но он уже направлялся к постели. На этот раз он осторожно опустил ее на кровать, склонившись над ней. Она хотела что-то сказать, но он снова прильнул к ее губам. Оторвавшись от них, он начал горячими поцелуями прокладывать дорогу мочке ее уха и прошептал, что она мокрая и вкусная. Его руки ласкали ее, а глаза смотрели прямо ей в глаза, я он продолжал целовать ее и слизывать капли воды с ее тела. Его ладонь коснулась ее груди, а язык облизал набухший сладкий бутон, он забрал его в рот, снова ласкал языком и облизал еще раз, заставив ее вздыхать, изгибаться ему навстречу, вцепляться пальцами в его волосы и плечи.
Он слизал последнюю каплю из ее пупка и стал спускаться по ее животу. Он разрешил ей протестовать, когда его сильная рука заскользила вдоль ее бедер, с силой раздвигая ей ноги, а потом добралась до розовых лепестков ее глубокого желания. Его прикосновение было легким, но таким возбуждающим, что она вместо сопротивления всем существом подалась ему навстречу. И он ответил на сладостное требование ее тела, пронзая ее, увлекая и соблазняя прикосновением своих пальцев и языка.
Темные глубины желания, о которых она раньше и не подозревала, разверзлись перед ней. У нее вырвался гортанный тихий стон, и она начала извиваться, не сдерживая себя больше, когда он придвинулся к ней еще ближе. Огромные, потрясающие волны экстаза начали омывать ее. Она неистово содрогалась, когда начала приближаться к пику наслаждения, нараставшему внутри нее, как мириады звездных вспышек на бархатном небе. И в тот момент, когда ей показалось, что наслаждение стало ослабевать, он, не переставая ласкать ее, глубоко погрузился нее всей своей пульсирующей мужественностью. Приподнявшись и пройдя до конца путь внутри нее, он начал неистовое движение, и она снова закачалась на волнах экстаза.
Она вцепилась в его плечо, ее пальцы гладили его спину. Отбросив всякую стыдливость, она прильнул ближе к нему, обвив ногами его талию, двигаясь в ритме который он ей задавал. Она ведь совсем не хотела этого, пронеслось у нее в голове. Она не хотела допускать его до себя, хотя и пообещала, но ведь он обманул и предал ее…
И все же именно его она хотела больше всего на свете. Она покрывала поцелуями его грудь, вкус его губ наполнял ее всепоглощающей страстью. Она восхищалась его мускулами под своими пальцами, и она упивалась силой с которой он двигался, толчками заполняя собой пространство меж ее бедер. Огромные, потрясающие волны наслаждения начали расти и достигли внутри нее новых высот. Казалось, что она не перенесет наполнявшего ее сладостного чувства. Яркая вспышка озарила ее, он проникал в нее все глубже и глубже…
Экстаз достиг пика и разлился в ней. Мерцающий свет превратился в темноту, и она услышала хриплый крик своего мужа-викинга, он нашел неистовую разрядку в глубинах ее тела.
Медленно начал возвращаться свет. Она все еще тяжело и прерывисто дышала, а ее тело продолжало
