– Потому его и посадили на привязь, – снизошел до объяснения Прохор. – Далеко не ходите, встаньте метрах в десяти, если что – позову.
Крепыши покинули сарай и закрыли за собой дверь.
– Меня интересует, что это за список, – негромко сказал Прохор. – В котором я – четвертый…
Я взял паузу и принялся медитировать на небольшое оконце под потолком, которому вдруг вздумалось прикинуться этаким здоровенным рубином в розовых лучах заката.
Нет – это я не из вредности, просто обдумывал, сказать правду или соврать что-нибудь половчее в свою пользу.
Со списком все просто: это картотечный каталог, в котором ориентировки на известных авторитетов расположены в алфавитном порядке. Фамилия Прохора – Аверченко, так что делайте выводы. Список этот хорошо знаком каждому оперу в любом райотделе, а «близнецы» – отличники боевой и политической подготовки – знают его наизусть. Прохору, безусловно, известно, что его досье лежит на почетном месте во всех ОВД, но почему он об этом спрашивает?
А! Кажется, я понимаю – почему. С кем он сейчас имеет дело? Правильно – с истребителем воров, злобным терминатором Горбенко. Ну так, может быть…
– Вообще думал, ты соображаешь получше, – недовольно буркнул Прохор. – Ты же опер, знаешь, что заставить человека говорить – это как два пальца об асфальт…
– Просто думаю, стоит вам об этом рассказывать или не надо.
– Типа – недостоин?
– Типа – информация для служебного пользования. Знаете такое понятие?
– Ха! «Понятие»… Тебя шлепнут через три часа, юноша. Тебе сейчас не все равно?
– Нет, не все равно.
– Ну… Молодец! Пацан в духе, держишься мужиком. А почему ты ко мне – на «вы»?
А потому что твое досье читал, сволочь. Ты терпеть не можешь фамильярности и ценишь уважительное отношение.
– Вы много старше меня. Воспитали так, к старшим – с уважением и на «вы».
– Ну вот – нормально воспитали! Люди говорят, ты детдомовский?
– Да, и это хорошо.
– Чем хорошо?
– Никто не будет плакать, когда сдохну.
– Ну… Кхм… Ладно, так и быть, я тебе в двух словах объясню, почему тебе стоит быть со мной откровенным.
– Можете не утруждать себя – я в курсе. Личных претензий ко мне у вас нет, и до передачи грузинам вы будете относиться ко мне хорошо.
– Ну… А что, по-твоему, этого мало?
– Учитывая, что через три часа меня шлепнут, – это вообще ничего. Знаете, как говорят в народе – перед смертью не надышишься.
– Понял. Значит, так…
– Но я вам все равно скажу. И знаете почему?
– Почему?
– А вы, возможно, измените свои планы насчет моей передачи.
– Ух ты! Вот это ты залупил, ментеныш… Ну давай, удиви меня. Я весь внимание.
– Я так понял, что времени у нас не очень много, – я взял исписанные листки и внушительно потряс ими. – Поэтому все подряд рассказывать не буду. Вот тут я написал кое-что, в общих чертах. Если внимательно читать…
– Да я почитаю, ты не волнуйся. А сейчас скажи мне насчет списка. Что это за список?
– Список плановых ликвидаций.
– Типа – расстрельный?!
– Ну, в общем…
– И я там четвертый?
– Да.
– Гхм-кхм… Эмм… А кто первый, второй, третий?
– Первый – Зураб.
– А, ну да…
– Второй – Боба Пургенов.
– Так…
Лицо вора утратило безмятежность. Боба Пургенов был убит месяц назад при весьма странных обстоятельствах, в которых, насколько я знаю, до сих пор не смог разобраться не только воровской мир, но даже его семейный клан.
– Так это вы, что ли, Бобу уронили?
– Ну…
– Ни хера себе… А третий?
– Яша.
– Погоди… Яша не вор! Почему он попал в список?
– А кто вам сказал, что в списке только воры?
– А кто тогда?
– Авторитеты, которые активно работают по «белому». На Яшу были плотно завязаны многие большие люди, которые промышляют «белой» темой. И вы их знаете. В общем, решили сразу рубануть по узлу.
– Так…
Прохор сунул мобильный в карман, встал с дивана, подошел поближе и, скрестив руки на груди, принялся смотреть мне прямо в глаза. Взгляд его был как кинжал – пронзительный и острый.
А я не чувствовал ни страха, ни смущения. Чего бояться? Если каким-то чудом не грохнут сейчас – сделают это в самое ближайшее время. Теперь они знают, где меня искать. Смущаться своего вранья – перед кем?! Перед мерзавцем, на котором клейма ставить негде? Не дождетесь…
– Пытаетесь определить, гон – не гон?
– Ага.
– И как?
– Да хер его знает… Ты вообще пацан в духе, с тобой непросто…
– Включите логику. Я вам перечислил три факта исполнения приговора по списку. Я в чем-то соврал? И вообще, какой смысл мне врать?
– Нет, врать-то смысл есть – жить захочешь, еще и не такое наврешь. Но вот факты… Мля… Никогда не думал, что такая херня будет! У нас же, блин, демократия и все такое…
– Честно говоря, я тоже не поверил, когда в этот отдел позвали. Но знаете – времена меняются…
– Погоди, а ты че, намекаешь, что можешь посодействовать, если я тебя отпущу?
– Ну, в общем…
– Но ты же ничего не решаешь. Ты кто? Просто пехота, верно? Боссы сами никогда руки не марают.
– Да, я пехота. Но я со своими людьми разрабатываю каждый «объект», готовлю его и… эмм… довожу до конечного результата. А еще я могу подсказать, как избежать участи остальных.
– Не, а это че, типа, не разовая акция? Это че теперь – везде вот такая хрень будет?
– Через неделю Дума примет закон, который проскочит в первом же чтении. И – да, по этому закону вот такая хрень начнется везде. Причем в массовом порядке.
– Ну и как мне «откосить»?
– Если вы меня отпустите – это, безусловно, вам зачтется. Но только лишь за одно это вас не отпустят с миром.
– Да ты покороче – че делать надо?
– Надо как можно быстрее соскочить с «белого». А еще лучше – встретиться с моим руководством и заявить о намерениях. Типа – выхожу из белой темы, можете про меня забыть. Тогда вы лично мое ведомство интересовать не будете вовсе.
– И где я найду твое руководство?
