подсчеты указывали, что это могло произойти в самое ближайшее время: мне, например, хотелось еще у милицейского крыльца, да как-то недосуг было – сначала кусал кое-кого, потом бодался с чужими ботинками.

Характерной разминки перед генеральным позывом (дерганье коленями и сопутствующие гримасы) не было. Просто наступил такой момент, когда мой конвоир – человек суровый и решительный, встал с дивана и стремительно направился к двери.

– Сиди спокойно, я щас…

Ага, вот оно!

– Эй, малой, поди-ка сюда.

На зов тотчас же кто-то явился – очевидно, один из пацанов, что давеча таскали холодильник.

– Присмотри за ментом, я отойду на секунду.

– А че делать надо?

– Делать как раз ничего не надо. Посиди на диване, я быстро.

– Мне в сарай нельзя.

– С чего это вдруг?

– Афанас запретил без него заходить. Боится, что скрысятничаем че-нибудь.

– Да брось ты! Если что, скажешь – я попросил.

– Если что – он и спрашивать не будет, сразу ж… на барабан. Так что извини…

– Ну мля… Ну тогда хоть у двери постой!

– А че делать?

– Да ниче! Просто присмотри. Если попробует выйти – шумнешь.

– Лады…

Спасибо, Афанас! На Страшном суде тебе это обязательно зачтется. Посадили меня у фронтальной стены, дверь до конца не закрывается – холодильник мешает, чтобы осмотреться, нужно обязательно зайти внутрь – хотя бы на шаг.

Конвоир и в самом деле отсутствовал не более двух минут. За это время я успел снять шарики (пацан так и не заглянул ни разу), обернуть их воззваниями и рассовать по карманам брюк – каждый по отдельности.

Хорошо, что я предпочитаю свободные штаны, – в данной ситуации это здорово выручило. Впрочем, это, скорее, закономерность, нежели счастливое совпадение: не помню ни одного опера, который таскал бы брюки в обтяжку. Просто специфика работы как-то не располагает ко всякого рода модным изыскам.

По возвращении стража я выждал минут десять и напомнил о том, что жив и ничто человеческое мне не чуждо.

Особого энтузиазма моя просьба не вызвала, но возмущаться и чинить препятствия страж не стал. Немного поразмыслив, он достал мобильный и позвонил:

– Короче, тут опер на дальняк просится. Пусть кто-нибудь подойдет…

Пришел еще один крепыш, меня отвязали и повели на этот самый «дальняк», который, как оказалось, действительно был в самом дальнем углу двора.

– Как положено по наставлению – за пятьдесят метров от пищеблока, – прошепелявил я, желая отвлечь внимание (показалось мне, что шарик в заднем кармане этак нездорово оттопыривается).

– Это ты к чему? – уточнил спец по рукосуйству.

– Привычка – вторая натура. Человек давно на воле, а устроил у себя все, как на зоне.

– До х… ты знаешь, умник! – оживленно подхватил второй крепыш. – Афанас все сроки мотал здесь, в Подмосковье. А тут везде канализация. Таких дальняков нету. А вот я в последнюю ходку был в Краслаге – вот там как раз…

– За метлой следи, – негромко буркнул мой персональный рукосуй.

– А че?

– Ниче. Тебе че, побазарить не с кем?

– Да ладно тебе! Ему уж все по х… А потом – ну и че я такого сказал?

– Пока ничего…

Сложенный из кирпича сортир был экономно пришвартован к забору, который являлся его четвертой (тыльной) стеной. Не помню досье, но, думаю Афанас – этнический немец. Или даже еврей. Для человека с таким достатком экономить полкуба кирпича на возведении одного из важнейших в хозяйстве сооружений – натуральное скопидомство.

В сортире было чисто, пахло хлоркой и какой-то травой, пара пучков которой висела на боковой стене.

Между тыльной стеной (забором) и крышей зияла жирная щель, в которую запросто можно было просунуть руку.

Щель вызвала у меня мощный прилив теплых чувств, но вредные громилы испортили светлый сортирный праздник – не дали, сволочи, закрыть дверь. Отошли метров на пять и, скрестив руки на груди, принялись наблюдать за мной.

С минуту посидев со спущенными штанами, я покраснел от злобы, как пожарная машина, весь надулся и заявил скорбным голосом:

– Мужики – не получается. Нет привычки. Понимаете?! Даже в камере очко от людей отгораживают…

– Да брось ты! – рукосуй весело хмыкнул. – Если в натуре приспичит – и в зале суда сходишь, прямо на приговоре.

– Не могу, мужики… – печаль в моем голосе была искренней и берущей за душу (если тут было за что брать). – Не дадите закрыть – буду терпеть до последнего. А грузины начнут прессовать – обхезаюсь к е… маме. Они вам что, заплатили, чтобы вы меня на позор выставили?!

Громилы переглянулись, пожали плечами…

– Ладно, закрывай, – разрешил рукосуй. – Только давай так: ты говори что-нибудь.

– Спасибо, – я, не дожидаясь повторного приглашения, тотчас же затворил дверь. – А зачем говорить? Я что, по-вашему, в очко могу нырнуть?! Оно ж узкое!

– Хых… Все равно – говори. Так спокойнее.

– А что говорить?

– Да что хочешь. Ну – стишок расскажи.

– Стишок?!

– Да.

– Ладно, сейчас… – Я достал первый шарик, примерился и аккуратно бросил его на улицу через щель под потолком. С той стороны забора послышался едва различимый глуховатый шлепок. Есть контакт!

– Ты че примолк? Рассказывай давай!

– Одну минуту – я тут маленько занят…

– А ты в перерывах, когда дуешься и воздух стравливаешь. Давай не молчи!

– Светит месяц в вышине…

– Так…

Я изменил угол броска и послал второй шарик по более крутой траектории. На этот раз шлепок прозвучал метрах в пяти левее. Близко! Надо кидать с большим разбросом…

– Свежий запах сена.

– Это что, в деревне, что ли?

– Точно – в ней самой…

– Дальше.

Я бросил последний шарик, прислушался – вроде бы попал хорошо, метрах в десяти правее первого – и с чувством исполненного долга присел обслужить организм.

– Че ты там опять затих?! Дальше давай!

– Бьют кого-то в тишине…

– Хых!

– Головой об стену.

– Ни х… себе, стишок! А дальше?

Вы читаете Триумфатор
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату