маленькую, горячую ладонь.
— Он уже рядом, — сказал ему комплекс неполноценности.
— Ну и что? — осадил его граф.
— Бей и круши! — сказали предки в другое ухо.
— Спасибо, — сказал граф, — сам справлюсь. Он поправил пенсне. Садовник уйдет? Что ж, наймем другого.
— Да? — сказал граф Энгусу Макалистеру и снял цилиндр. — В чем дело? — Он почистил цилиндр и надел. — Вас что-то беспокоит?
Он поднял голову. Цилиндр упал. Без него он совсем ободрился.
— Эта дама, — сказал лорд Эмсворт, — собирает букет с моего разрешения. Если вы с чем-то не согласны, сообщите мне, мы потолкуем. Сады, любезный Макалистер, принадлежат не вам. Если вас это огорчает — что ж, ищите другого хозяина… э… более сговорчивого. Я высоко ценю ваши услуги, но не позволю распоряжаться в моих владениях. А, Господи!.. — прибавил граф, немного все испортив.
Природа затаила дыхание. Затаили его и флоксы, и левкои, и гвоздики, ноготки, ирисы, гелиотроп, лобелии, ромашки, глазки. Где-то вдалеке орали дети, видимо — что-то ломали. Вечерний ветерок улегся.
Энгус Макалистер выглядел так, как выглядит птица, на которую зарычал червяк. Ему не хотелось уходить, очень не хотелось. Он любил эти сады, без них он — на чужбине… Он стоял и крутил ус, но это не помогало.
И он решил. Все ж лучше не быть Наполеоном, чем быть Наполеоном в изгнании.
— Фффф! — сказал он.
— Да, кстати, — сказал лорд Эмсворт, — насчет аллеи. Мостить ее не будем. Ни в коем случае. Там же мох. Можно ли портить самое прекрасное место в самом прекрасном парке нашего королевства? Нет, нельзя. Вы не в Глазго, Макалистер, вы в Бландинге. Можете идти.
— Ффф…
Садовник повернулся и ушел в теплицу. Природа задышала. Ветерок появился снова. Птицы, застывшие на высокой ноте, залились трелью.
Лорд Эмсворт вынул платок и вытер лоб. Быть может, это нагловато, но ему хотелось — да, да! — чтобы сейчас пришла леди Констанс.
Она и пришла.
— Кларенс!
Да, она бежала к нему, взволнованная, как садовник.
— Кла-аренс!
— Ты не попугай, — сказал граф. — Я слышал. В чем дело, Констанс?
— В чем дело? Посмотри на часы! Тебя ждут! Ты должен говорить речь.
Лорд Эмсворт твердо встретил ее взгляд.
— Нет, не должен, — отвечал он. — Я не люблю говорить речей. Если они тебе нужны, попроси викария. Или скажи сама. Речь, вы подумайте! — Он обернулся к Гледис. — А теперь, душенька, разреши мне переодеться. Надену что-нибудь человеческое, и пойдем в деревню, потолкуем с твоим братом.
