мешает. Леди Констанция подошла к окну и посмотрела на парк.
— Какой чудесный вечер.
— Да.
— Странно, почему ты не гуляешь?
— Я гулял. Я вернулся.
— Да. Я видела тебя в саду среди роз. — Леди Констанция стала рисовать пальцем узоры на подоконнике. — Ты разговаривал с Биджем?
— Да.
— Да, я видела, что Бидж подошел к тебе и говорил с тобой. Наступило молчание. Лорд Эмсворт уже готов был нарушить его, спросив сестру, не заболела ли она, когда леди Констанция вновь заговорила. Робость в ее манерах и какая-то нервозность стали еще заметнее. Она вывела на подоконнике новый узор.
— Это было что-то важное?
— Что было важное?
— Он чего-то хотел?
— Кто?
— Бидж.
— Да.
Внезапно в голове лорда Эмсворта промелькнула мысль, что Бидж действительно вручил ему не только записку Бакстера. Вместе с запиской — черт возьми, теперь он это ясно вспомнил — он вручил ему уведомление, он уходит через месяц. И то, что уведомление об уходе такого первоклассного дворецкого, как Бидж, почти ускользнуло от его внимания, показало лорду Эмсворту, в пучину каких бедствий он был в это время погружен. Если бы такое событие случилось хотя бы вчера, оно приобрело бы размер катастрофы. Он воспринял бы это как потрясение основ миропорядка. А теперь он едва обратил на это внимание. «Да- да», — сказал он, если память ему не изменяет. «Да-да-да. Хорошо». Или что-то в этом роде.
Сосредоточив теперь все свои мысли на этой катастрофе, лорд Эмсворт сидел как в параличе. С незапамятных времен этот супердворецкий находился в замке, и вот он собирается растаять вдали, как снег под лучами солнца — насколько может растаять, как снег, мужчина, в котором одного веса двести тридцать фунтов. Это было ужасно и казалось наваждением. Он просто не мыслил существования без Биджа. Жизнь без Биджа не могла продолжаться.
С губ его сорвался громкий, мучительный крик:
— Конни! Ты знаешь, что произошло?! Бидж хочет уйти!
— Что?!
— Да! Уведомление, поданное за месяц. Он подал его. Бидж подал. И безо всякого объяснения. Без всяких причин. Без…
Лорд Эмсворт неожиданно замолчал. Его лицо вдруг застыло. У него внезапно мелькнула догадка — единственное, по-видимому, объяснение этой тайны. Причиной всему могла быть только Конни. Конни, наверное, вела себя с дворецким высокомерно, как знатная дама, и ранила его чувствительное сердце.
Да, в этом, должно быть, все дело. Как раз такая штука, какую она могла выкинуть. Если он застал ее один раз, когда она строила из себя Старинную Английскую Аристократку, она могла это делать и сотни раз. Эта манера кривить губы, поднимать брови и вообще изображать Потомка Сотни Графов. Конечно, ни один дворецкий не смог бы этого вынести.
— Конни, — вскричал он, укрепляя на носу пенсне и бросая пронзительный и обвиняющий взгляд, — что ты сделала с Биджем?
Из груди леди Констанции исторглось нечто почти похожее на рыдание. Ее красивое лицо побледнело, и вся она как будто съежилась.
— Я выстрелила в него, — прошептала она.
Лорд Эмсворт решил, что ослышался.
— Что ты сделала?
— Я выстрелила в него.
— Выстрелила?!
— Да.
— Ты хочешь сказать, выстрелила в него?
— Да, да, да! Я выстрелила в него из ружья Джорджа.
Лорд Эмсворт судорожно вздохнул. Он откинулся на спинку кресла, и ему показалось, что библиотека водит хоровод у него перед глазами. Сказать, что он почувствовал слабость от огромного облегчения, — значило бы недооценить эффект этого невероятного сообщения. Он ощутил такую неимоверную легкость, что тело его словно осталось без костей. За последние пятнадцать минут он не раз и не два говорил себе, что только чудо может спасти его от возмездия за преступления, и вот такое чудо случилось. Он знал, как никто другой, что бесцеремонность женщин может быть безграничной, но после этого даже у Конни наверняка не хватит бесцеремонности бросить ему упрек за содеянное.
— Выстрелила в него?! — вопросил он, вновь обретя дар речи. Мимолетный отзвук былой властности вернулся к леди Констанции.
— Перестанешь ты наконец повторять эти слова, Кларенс?! Разве недостаточно того, что я совершила абсолютно сумасшедший поступок, а теперь должна еще слушать, как ты бубнишь, словно попугай! О Боже!
— Но зачем ты это сделала?
— Я не знаю. Говорю тебе, я не знаю. Что-то на меня вдруг накатило. Меня словно заколдовали. После того как ты ушел, я подумала, что лучше отнести ружье Биджу…
— Почему?
— Я… я… Ну, я подумала, что будет безопасней, если оно будет у него, а не здесь, в библиотеке. Поэтому я взяла его и пошла вниз, в кладовую. И всю дорогу мне вспоминалось, каким отличным стрелком я была в детстве…
— Что?! — лорд Эмсворт не мог оставить это без внимания. — Что ты хочешь сказать? Была отличным стрелком? Да ты ни разу в жизни не стреляла!
— Я стреляла. Кларенс, ты тут говорил о том, как Джулия выстрелила в мисс Мэйплтон. Это была не Джулия, это была я. Мисс Мэйплтон заставила меня остаться в классной и снова зубрить реки Европы, и я в отместку выстрелила в нее. Я была тогда метким стрелком.
— Держу пари, что ты мне и в подметки не годилась, — сказал лорд Эмсворт, задетый за живое. — Я стрелял в крыс.
— И я стреляла в крыс.
— Сколько всего крыс ты подстрелила?
— Ох, Кларенс, Кларенс! При чем тут крысы?
— Да, — сказал лорд Эмсворт, приведенный в чувство. — Да, к черту крыс. Крысы ни при чем. Расскажи мне об этой истории с Биджем.
— Ну, когда я вошла в кладовую, там никого не было, и я увидела Биджа снаружи, около лаврового куста. Он сидел в садовом кресле и читал.
— На каком расстоянии?
— Я не знаю. Какое это имеет значение? Я не могла преодолеть искушения. В моем мозгу возникло какое-то извращенное видение — как он подпрыгнет. И я выстрелила в него и попала.
— Откуда ты знаешь? Я уверен, что ты промахнулась.
— Нет. Потому что он подпрыгнул. А потом он увидел меня в окне и подошел, и я сказала: «О Бидж, я хочу, чтобы вы взяли это ружье и припрятали его», а он сказал: «Очень хорошо, миледи».
— Он ничего не сказал по поводу твоего выстрела?
— Нет. И я все надеялась, что он не понял, что произошло. Я изнемогала от неопределенности. Но теперь ты сказал мне, что он подал уведомление, — значит, он знает, знает, Кларенс! — вскричала она, заламывая руки, как трагическая героиня на сцене. — Ты понимаешь, в каком мы ужасном положении? Если он уйдет от нас, он разнесет эту историю по всему графству, и люди будут считать меня сумасшедшей. Этого я не переживу. Ты должен убедить его забрать назад уведомление. Предложи ему удвоенное жалованье.
