созрело ясное намерение разрядить ружье в какую-нибудь цель. В его голове промелькнули слова Джорджа «пулять в коров», и это в какой-то мере помогло ему сформулировать идею о возможной цели. Правда, по террасе Бландингского замка коровы не разгуливали. Но все же какая-нибудь шальная могла и забрести — от коров можно ожидать чего угодно.
Коров на террасе не оказалось. Но там оказался Руперт Бакстер. Экс-секретарь как раз собирался бросить сигаретный окурок.
Большинство мужчин не обращают внимания, куда они бросают окурки. Их пепельница — весь мир. Но у Руперта Бакстера была душа аккуратиста. Правда, он позволил окурку упасть на землю, как это сделал бы всякий обыкновенный молодой человек, но как только он это сделал, пробудилась его лучшая половина. Он нагнулся, чтобы подобрать предмет, нарушающий гармонию гладких, плоских камней; и манящий вид его заднего фасада явился искушением, которому не смог бы противиться и более сильный человек, чем лорд Эмсворт.
Он нажал на курок, и Руперт Бакстер с громким воплем подскочил в воздух. Лорд Эмсворт снова уселся в кресло и раскрыл «Уход за свиньями» Уиффи.
В наши дни все интересуются психологией преступника. Поэтому рассказчик может, не рискуя злоупотребить вниманием читателя, задержаться на этом месте повествования и исследовать душевное состояние лорда Эмсворта после совершения им только что описанного черного деяния.
Сначала, после того как он уселся в кресло и начал перелистывать страницы Уиффи, его охватило нечто вроде мягкой, приятной истомы; он почувствовал своего рода трепетную радость, как если бы он заслужил всенародное признание каким-нибудь выдающимся поступком на благо общества.
Причиной этого трепетного теплого чувства был не просто тот факт, что он заставил своего бывшего служащего проделать такой славный прыжок. Особое удовлетворение он испытывал оттого, что оказался таким великолепным стрелком. Он был самолюбивым человеком, и хотя в разговоре с внуком Джорджем старался не показать своих эмоций, ему не удалось полностью скрыть, что его глубоко уязвило легкомысленное замечание мальчика, подвергшее сомнению его меткость в те времена, когда он был обладателем духового ружья. «И тебе удалось что-нибудь подстрелить, дедушка?» Мальчишки говорят такие фразы безо всякого намерения нанести обиду, и тем не менее они пронзают броню самолюбия. «И тебе удалось что-нибудь подстрелить, дедушка?» Поистине неслыханное нахальство! Попробовал бы Джордж, сорок семь лет не нажимая на курок, с первого же выстрела влепить пульку в филейную часть секретаря с такого расстояния! Да к тому же еще при неважном освещении.
Но после того как он посидел какое-то время в этом молчаливом блаженстве, его настроение начало меняться. Удовлетворенность героя Дикого Запада, уложившего своего противника, никогда не может долго оставаться чистым, ничем не омраченным чувством. Рано или поздно в душу заползает мысль о Возмездии. То же случилось с лордом Эмсвортом. Внезапно он услышал голос Совести, шепчущий в его уши: «А что, если твоя сестра Констанция узнает об этом?» За секунду до того как он услышал этот голос, по лицу его бродила довольная улыбка; теперь эта улыбка застыла, а затем сменилась выражением напряженного беспокойства и тревоги.
И нельзя сказать, чтобы эта тревога была неоправданной. Он вспомнил, как испепеляюще-иронично и устрашающе реагировала Констанция даже на такой его пустячный проступок, как выход к обеду с галстуком, пришпиленным к рубашке бронзовой скрепкой для бумаг вместо более традиционной булавки. Воображение отказывало ему, когда он пытался представить себе, что она сделает в данной ситуации. Ему стало страшно… «Уход за свиньями» Уиффи выпал из его дрожащих рук, он откинулся назад с видом подстреленной утки. В этот момент в комнату вошла леди Констанция, сразу заметила новое выражение на лице лорда Эмсворта и решила выяснить причину.
— В чем дело, Кларенс?
— Дело?
— Почему ты сидишь с видом подстреленной утки?
— Я не сижу с видом подстреленной утки, — возразил лорд Эмсворт, собрав все остатки мужества, какие ему удалось мобилизовать.
— Ну как? — сказала леди Констанция, на время отложив эту тему. — Ты поговорил с Джорджем?
— Конечно. Да, конечно, я поговорил с Джорджем. Он только что был здесь, и я… э… поговорил с ним.
— Что ты ему сказал?
— Я сказал, — лорд Эмсворт решил разъяснить все сомнения по этому поводу, — я сказал, что даже не знаю, как заряжаются эти штуки.
— Ты дал ему хороший нагоняй?
— Конечно, дал. Я сказал: «Э… Джордж, ты умеешь заряжать эту штуку, а я нет, но это не дает тебе права слоняться вокруг и стрелять в Бакстеров».
— И это все, что ты ему сказал?
— Нет. Это было только начало. Я…
Лорд Эмсворт замолчал. Он бы не мог закончить фразы, даже если бы ему предложили за это высокую награду. Ибо, в то время как он говорил, в дверях показался Руперт Бакстер, и лорд Эмсворт вжался в свое кресло, как какой-нибудь убийца, загнанный в угол полицейским.
Секретарь прихрамывая прошествовал В комнату. Он трясся от злости, и бросал из-за стекол очков дикие взгляды. Леди Констанция воззрилась на него с изумлением.
— В чем дело, мистер Бакстер?
— В чем дело? — голос Руперта Бакстера готов был сорваться, а сам он дрожал всем телом. Он утратил свою обычную учтивость и был явно не в том расположении духа, чтобы выбирать выражения. — В чем дело? Вы хотите знать, в чем дело? Этот проклятый мальчишка опять выстрелил в меня!
— Что?!
— Всего несколько минут тому назад. На террасе.
Лорд Эмсворт усилием воли стряхнул с себя оцепенение.
— Я думаю, что это ваше воображение, — сказал он.
— Воображение!! — Руперт Бакстер содрогнулся от очков до ботинок. — Я вам говорю, я был на террасе и нагнулся, чтобы подобрать окурок, и в этот момент что-то ударило меня в… Словом, что-то ударило меня.
— Наверное, вас ужалила оса, — сказал лорд Эмсворт. — В этом году их много. Интересно, — сказал он, стараясь завязать приятную беседу, — знает ли кто-нибудь из вас, что осы очень полезны? Они уничтожают личинок долгоножек, которые, как известно, наносят серьезный ущерб…
К беспокойству леди Констанции добавилось замешательство.
— Но этого не мог сделать Джордж, мистер Бакстер. Как только вы сообщили мне о том, что он натворил, я тут же отобрала у него духовое ружье. Посмотрите, вот оно лежит на столе.
— Вон там, на столе, — сказал лорд Эмсворт, с готовностью показывая на ружье.
— Если вы подойдете сюда, вы его ясно увидите. Наверняка, это была оса.
— Ты выходил из комнаты, Кларенс?
— Нет. Все время был здесь.
— Тогда Джордж никак не мог выстрелить в вас, мистер Бакстер.
— Никак не мог, — сказал лорд Эмсворт. — Несомненно, оса. Если только, как я сказал, все это вам не привиделось.
Секретарь с достоинством выпрямился.
— Я не подвержен галлюцинациям, лорд Эмсворт.
— Нет, подвержены, мой дорогой. Я думаю, это из-за того, что вы умственно перенапрягаетесь. Всегда были подвержены.
— Кларенс!
— Да-да, он подвержен. Ты об этом знаешь так же хорошо, как и я. Помните случай, когда он выдирал цветы из цветочных горшков, потому что думал, что ты положила туда свое ожерелье.
— Я не…
— Да-да, это было, мой дорогой. Осмелюсь предположить, что вы об этом забыли, но это было. А после
