Думаю, что теперь отшельнику без помощи Зямы жить стало гораздо труднее. Сам он вряд ли куда выезжал, так как до обжитых мест было не менее полусотни километров, а посещали его редко (если вообще посещали).
Это я определил по заросшей лесной дороге, которая вела к скиту, и по тому, как Сильвестр бережно обращался с шаньгами. Он отщипывал от них по крохотному кусочку и даже не жевал, а рассасывал хлебный дух во рту.
Похоже, сегодня у него был какой-то праздник, коль он поставил на стол такое лакомство. И я искренне сожалел, что не додумался захватить несколько пакетов муки и пять-шесть буханок хлеба.
– Вы там что-то говорили насчет Зенона… – наконец не выдержал Сильвестр и перескочил на весьма интересующую его тему; и тут же поспешил добавить: – Михайловича?
Ну да, все верно, старого Мошкина кликали Михаилом Ивановичем. Мои школьные дружки, завидев партайгеноссе вместе со своей козырной женой, часто говорили примерно так, используя его инициалы:
'Во, глядите, пошел МИМ со своей МИМозой!' Впрочем, на мима отец Зямы был похож в такой же мере, как бульдозер на бультерьера. Лицо Мошкинастаршего было неподвижно-твердокаменным с холодными проницательными глазами – как у настоящего революционера-народовольца, хоть бюсты из него ваяй. Да, умел он притворяться.
– Я его школьный друг, – ответил я, придав лицу соответствующее выражение скорби и даже горя. – Это такая утрата…
Прости меня, Господи! Конечно, брехать – не пахать, но не в таком же случае. Однако всю правду сказать, конечно, я не мог. Да и не очень рассчитывал получить честные ответы. Что-то в этой истории отношения анахорета с Зямой было странным, я бы даже сказал – книжным, надуманным.
Получалась эдакая душещипательная историйка: некий богатенький Буратино облагодетельствовал нищего папу Карло. Бред! Даже если не смотреть предвзято, везде видится двойное дно. Но что под ним? Это вопрос.
А может, я сгущаю краски? Может, во мне говорит моя неуемная творческая натура, готовая в любую минуту вылепить из мухи слона?
Фиг его знает…
– Да, утрата… – механически повторил лесной житель.
При этом лицо Сильвестра вдруг стало как бы плоским, будто его раскатали в блин на дощечке. Я понял, что это не совсем обман зрения, когда присмотрелся внимательней – отшельник сильно побледнел.
Надо же, так переживать… Похоже, он хороший, порядочный человек, если в состоянии столь долго помнить доброту другого.
– Как вы думаете, почему Зенон решился… на такое? – спросил я осторожно.
Анахорет сумрачно глянул на меня, коротко вздохнул и ответил:
– Не знаю.
'Ой ли? – подумал я. – А вот глаза твои, братец, говорят о другом…' Нужно качать клиента, решил я.
Качать! Может, и удастся его расколоть – в той или иной мере.
– Странная смерть, – сказал я задумчиво.
– Почему? – живо откликнулся Сильвестр.
– У него не было причин умирать. Вполне обеспеченный, сильный, здоровый мужчина – чего еще желать?
Я намеренно не упомянул семейные дела Зямы. Интересно, знает о них отшельник или нет?
– Вы думаете, ему помогли? – остро глядя мне в глаза, спросил лесной житель.
– Есть у меня такое предположение.
– И кто бы мог быть этим… 'помощником'?
– Трудно сказать… Я ведь давно не был в родных местах. А те люди, с кем я беседовал на эту тему, то ли и впрямь ничего не знают, то ли темнят.
– Да, возможно темнят… – Сильвестр не спускал с меня глаз. – Кстати, я как-то не спросил… Откуда вам стало известно, что я имею какое-то отношение к Зенону Михайловичу?
– Земля слухами полнится.
– Это верно, – согласился Сильвестр. – А как вы узнали, где я живу?
– Это никакой не секрет. У Зенона были близкие люди, которым он мог довериться. Вот они и рассказали мне, что вы были с ним дружны, и где вас найти.
– Допустим, это правда. Но с чего вы взяли, будто я смогу вам помочь в расследовании причин его смерти? А вы, несомненно, этим занимаетесь.
– Что ж, отдаю должное вашей проницательности… Да, так оно и есть. Я не верю в то, что Зенон покончил жизнь самоубийством.
– Но расследование…
– К чертям собачьим официальное расследование! Мне кажется, они просто не стали глубоко копать, чтобы не получить еще один 'висяк' – дело, которое нельзя довести до логического завершения.
– А вам это зачем нужно? Или вы сотрудник милиции?
– Вы не верите в человеческую бескорыстность?
– Ну, я так не сказал…
– Но подумали. Все верно, и я не очень верю. Однако, у меня не тот случай.
– На что вы намекаете?
– Какие тут намеки… Незадолго до смерти Зенон составил завещание, в котором отписал мне свою квартиру, дачу и три машины. Вам не кажется, что для его возраста составлять завещания слишком рано? Не думаю, что он был весьма предусмотрителен и мог предвидеть момент, когда ему станет невмоготу жить на этом свете.
– Завещание!? Как, почему?..
Мне показалось, что Сильвестр был крайне удивлен; я бы даже сказал, что он удивился до неприличия.
Неужели Зяма обещал мой куш ему?
Тогда это очень весело. Получается почти как в романах Агаты Кристи: в одной комнате собираются знакомые и незнакомые леди и джентльмены, чтобы обсудить некоторые спорные вопросы, связанные с наследством имярек. И один из присутствующих (или несколько) неожиданно умирает.
Сейчас я не очень удивился бы, окажись среди наследников Зямы и моя нежданная, негаданная подружка Илона. У меня даже создалось впечатление, что она каким-то образом узнала о моем намерении навестить отшельника в его медвежьей берлоге, а потому приготовилась к путешествию соответствующим образом – надела джинсовый костюм и удобные мягкие туфли на низком каблуке..
Нет и еще раз нет! Что за чушь лезет тебе в голову, господин-товарищ писатель!?
Все-таки большая начитанность нередко уводит человека из мира реалий в мир несбыточных, невероятных фантазий. Что в наш век грубого прагматизма, круто замешанного на цинизме и вседозволенности, делает нормального человека в глазах примитивно мыслящих обывателей полным идиотом, неспособным прокормить ни себя, ни (тем более) свою семью.
Я покосился на Илону. Она сидела тихо, как мышка, и с интересом разглядывала интерьер горницы.
Похоже, наш разговор был ей до лампочки.
– Вот и я пытаюсь это понять, – ответил я почти честно. – То, что Зенон – добрый, честный парень и отличный товарищ… – (Мать твою, Стив, остолоп хренов, ври, да знай меру!) -… мне было давно известно.
Но чтобы проявить ко мне такую щедрость… Кстати, а ведь и вам он здорово помог, – сказал я с наивным видом. – Насколько меня проинформировали.
– Да, помог… – Сильвестр помрачнел и опустил голову. – Чудесный был мальчик… – прошептал он себе под нос.
Я едва расслышал последнюю фразу, так тихо она была сказана. Похоже, он забылся и сказал ее самому себе.
– Но я не это имел ввиду. – Голос Сильвестра окреп. – Просто, он ничего не говорил мне ни о каком
