— Хочешь сказать, таким образом вызвал меня?
— Другого выхода не было. Вы мне тогда, в мае, понравились…
— Вот оно что! — не удержался от сарказма Зимогор. — А у тебя как с ориентацией, капитан?
— Я не в том смысле, Олег Павлович! — смутился начальник партии. — Как человек понравились, как геолог… Только вы и сможете разобраться. У нас тут творится… Ну полная чертовщина. В смысле геологии. Всё похоже на диверсию.
— Если это диверсия, надо вызывать Ангела. Или прокуратуру, контрразведку… Что же не вызвал? Не захотел сор из избы выносить?
Начальник партии резко боднул сеть головой.
— Я как человек в прошлом военный хорошо знаю эту публику! Спишут на пьянку и всё. И Ангела этого тоже знаю, полная бестолковщина.
Ангелами в экспедиции называли работников особого отдела. Когда-то их набиралось до десятка, а теперь оставался один на все объекты — тощий носатый человек без возраста.
— На что же мне прикажешь списывать аварию? На силы небесные?.. Неужели ты всерьёз считаешь, что ящик со спиртом «Роял» — диверсия?
— Какой же дурак подбросит сорок литров за просто так? — возмутился начальник партии. — Сначала происходит авария, потом подбрасывают спирт!..
— По жизни так не бывает, — встрял Конырев.
— У нас тут всё бывает! — огрызнулся на него Ячменный, не подозревая, что дразнить богатых и циничных людей очень опасно.
— Слава, погуляй, мы тут потолкуем, — дабы предотвратить избиение младенца, попросил Зимогор.
Начальник партии проводил Конырева презрительным взглядом.
— И не ждите. Циклопа не приведут, — сказал в сторону. — Его уже три дня как нет на участке. Но это все скрывают, решили, что он у… барышни. Прихватил с собой четыре литровых бутыли «Рояла», пять батонов импортного салями и сбежал к подруге в Матвеевку. Но я был там… Величко у подруги не появлялся.
— У какой… подруги? — насторожённо спросил Зимогор.
— Да есть тут одна… тварь. Со всеми мужиками переспать успела, даже с солдатиками… — начальник партии боднул воздух головой. — Местная потаскуха, ночами шастает вокруг и буровиков уводит…
У Зимогора чуть колени не подломились, душа оборвалась и полетела в бездну, и, чтобы остановить это падение, он схватил Ячменного за грудки, рванул так, что затрещала куртка.
— Кто она?! Кто?!
Тот не ожидал подобного, вытаращил глаза и не сопротивлялся.
— Кто — кто?.. Вы про что? Про бабу? Или про Величко?
— Как её зовут?
— Кого? Эту местную?..
— Местную!
— Да имя… какое-то необычное. Забыл!.. Ну, ещё насосы такие есть, бытовые…
— Какие насосы?! — взревел он.
— Вспомнил — Агидель! — Ячменный неловко, смущённо засмеялся. — Говорю же, такие насосы бывают…
— Агидель? — переспросил Зимогор.
— Ну, Агидель! Местная, алтайка… У них тут имена звучные!
Красные сполохи в сознании, разъярившие его, как быка, вмиг угасли, будто ничего и не было. Он выпустил куртку и, смущённый ещё больше от внезапного взрыва чувств, огляделся, бросил в сторону.
— Ну и память у тебя…
И всё-таки начальник партии что-то заподозрил, глянул с затаённым интересом и лишь армейская привычка держать дистанцию с начальством не позволили ему спросить, чего это вдруг Зимогор взбесился?..
Надо было как-то оправдывать нелогичность своего поведения…
— Так где Циклоп? — вспомнил Олег.
— У него на самом деле было расстройство, от щей-борщей, — осторожно сказал бывший капитан. — Жрём мобзакладку двадцатипятилетней давности. У нас у всех тут… кого тошнит, кого носит… Тухлятину! — он понял, что странная эта угроза миновала и осмелел. — Натуральную, в собственном соку!.. И тут сорок литров чистейшего!
— Ты сам который день гудишь? Только честно?
— Пятый, как все…
— А вчера сколько принял?
— Три стакана, с рубчиком, — честно признался Ячменный.
— Молодец!.. Не стошнило?
— Эх, Олег Павлович!..
Он откровенно переживал случившееся, но при этом в глазах таилось мужское любопытство: мол, ты что, тоже на эту бабёнку нарвался? Ну и как она?..
Лучше бы посчитал обыкновенным психопатом…
— Ваша партия работает здесь пятый месяц! — неожиданно для себя заорал Зимогор. — Закончились все сроки! Между прочим, над головой давно висит американский спутник! Снимает все изменения обстановки. Вас давно засекли!
— Не понял, при чём здесь спутник? — вылупил глаза Ячменный. — Пусть висит…
— При том!.. Напиваетесь халявного спирта и делаете аварию на шестистах метрах скважины!
— Говорю же, авария случилась до того… Олег спохватился, выругался про себя — действительно, при чём тут спутник?
— Сколько уйдёт времени на ликвидацию? — после паузы мрачно спросил он. — Неделя?
Чуть поодаль, возле караульных вагончиков, стоял ещё один строй, из отделения солдат внутренних войск, и молоденький лейтенант в камуфляже и нелепо высоченной фуражке, заметно припадая на правую ногу, медленно расхаживал вдоль него и, судя по виду, читал мораль. Напоминал он маленького хромого и злого короля, многажды побывавшего в сражениях, только вместо горностаевой мантии по траве тащилась плащ-накидка.
Ячменный тоже прошёлся взад-вперёд, помолчал, сказал прямо, будто приговор вынес:
— Эта авария ликвидации не подлежит. Сам смотрел… Оторвали колонковую трубу и четыре штанги. Пытались достать — изломали весь аварийный инструмент. Мы же не только пили все эти дни!.. Потом хотели расшарошить штанги — оставили на забое шарошечное долото. А его ничем не разбурить… И станок, можно сказать, угробили.
— Всё хорошо, прекрасная маркиза…
— У нас же в экспедиции нет другого такого станка…
— В стране нет!.. Золотой станок! Экспериментальный! — не сдержался Зимогор и замолчал.
— Золотой… — проворчал начальник партии. — Напихали электроники, контрольно-измерительной аппаратуры и думают, у буровиков сейчас не жизнь будет — малина. А она вся отказала! Ни одна система не работает!
— Правильно, если к ней подходить с ломом и кувалдой…
— Да кто к ней с ломом подходил? Берегли, как яйца, лишний раз включить боялись… Нет, станок-то ничего, — поправился он, — механика отличная, но эта новогодняя мишура в нём — дерьмо. А он без неё не работает!
— Пользоваться не умеете. Почему-то в самолётах она работает, в космических кораблях — годами! А у вас — нет…
— Ладно, Олег Павлович, я действительно не умею. Но сам Гнутый сделал аварию! А он полгода на специальных курсах учился, компьютер знает, программировать умеет, задавать режимы. Но именно в его смену станок и накрылся!
— Специалисты разберутся, отчего он накрылся.
