Фрэнк выуживает из кармана сигарету. Вообще-то он только что курил и в сердце уже не первый день покалывает. Надо бы бросить вообще, с привычным угрызением совести думает он, но все-таки закуривает. Бог с ним… Сегодня не тот день, чтобы мучить себя из-за лишней сигареты, не тот сегодня день. Он глубоко затягивается, и ему кажется даже, что колотье в сердце немножко поутихло. Как там «тоета»? Как будто даже немножко отстала. Может быть, попробовать стряхнуть ее сейчас? Фрэнк резко вдавливает в пол акселератор. Двигатель обиженно фыркает и толкает его в спину. Серое полотно шоссе начинает раздваиваться у носа его «рэмблера» с шелестящим свистом. Красный столбик спидометра все растет и растет, вот он уже переполз через цифру «сто», на мгновение замер, словно испугавшись высоты, на которую залез, и двинулся дальше. Как там «тоета»? Не видно, осталась за поворотом. Может быть, и впрямь удастся оторваться? Впереди машина. Вот идиот, нашел время перестраиваться в левый ряд! Ничего, я обойду его справа, больше ведь никого нет. Еле тащится, а зачем-то перебрался в левый ряд. Что это у него торчит из окна? Антенна? Что-то толстовата для антенны… Сейчас, когда буду обгонять, увижу. Что же это все-таки?
Фрэнк приближается к машине. Нет, нет, это ведь не дуло автомата, нет, не может быть… Не соображая, что он делает, Фрэнк до отказа вдавливает в пол педаль акселератора. Мотор воет на предельных оборотах. Дуло автомата начинает мелко подрагивать. Внезапно кто-то с чудовищной силой дергает машину за левую сторону. «Все-таки автомат», — мелькает в голове у Фрэнка в то мгновение, когда его «рэмблер» начинает плавно переворачиваться, вращаясь все быстрее и быстрее, пока вдруг скрежет металла не смолкает в ушах Фрэнка Карутти. Он был прав: ничего страшного для его сердца от второй сигареты за полчаса не случилось. Сердце ведь абсолютно ни при чем, если у человека пробит череп.
…А мой адрес они могли узнать только одним способом: мой старый друг лейтенант Ройвен Хаскел сообщил им, что некий Клиффорд Марквуд интересовался подробностями смерти Карутти. Клиффорд Марквуд из Риверглейда. Одну минуточку, сейчас я посмотрю его адрес. Вот он, пожалуйста.
Глава 4
Как только я вошел следующим утром в свой кабинет, Мари-Жан сказала, что шеф уже дважды спрашивал меня. «Хоть бы трижды», — сказал я, взглянув на часы. Ровно девять. Я не опоздал ни на секунду. Если бы не Мари-Жан, я бы принципиально заставил Харджиса подождать меня — начальство нужно держать в строгости. Но бедной женщине Харджис, очевидно, заменял Иисуса Христа, потому что при одном упоминании его имени на лице у нее появлялась смесь трепета и любви. Она вообще из тех атеисток, у которых религиозное чувство заменяется культом начальства. Заметьте, кстати, что немцы в свое время не слишком отличались религиозностью именно в силу чинопочитания.
У Мари-Жан были такие несчастные глаза и она так выразительно посматривала на часы, что я не выдержал и пошел к начальству.
У Харджиса вообще довольно гнусная физиономия, с его седыми кустиками бровей, тяжелыми топорными чертами и пуританским, упрямым ртом. А сейчас у него к тому же бегали глаза. Он никак не мог найти подходящего для них места. Единственное, куда он их не упирал, — это в меня. Он тщательно избегал моего взгляда.
— Курите, Марквуд, — проскрипел он, по-прежнему не глядя на меня, и открыл коробку с сигарами. Это он, тот, кто уже дважды спорил со мной, что я не выдержу и закурю снова.
— Благодарю вас, мистер Харджис, — сказал я. Что бы все это могло значить?
— Видите ли… — промямлил он, помолчал, пожевал губами, и вдруг лицо его потеряло всю свою скалисто-угловатую неприступность и сделалось сырым и жалким. — Видите ли… Я, разумеется, мог бы сообщить вам письменно… Но я счел своим долгом… — Он вдруг замолчал и посмотрел прямо на меня. В глазах мерцал испуг. — Я… Одним словом, я думаю, что вам следует подыскать себе более интересную работу.
Он прерывисто и глубоко вздохнул.
— Я понимаю, — сказал я. — Но позвольте задать вам чисто детский вопрос, почему вы меня выставляете?
Харджис снова спрятал глаза.
— Видите ли, финансовое положение нашей фирмы… — начал он, и я перестал слушать. Это был жалкий лепет.
Финансовое положение фирмы «Прайм дейта» не внушало никому ни малейшего основания для беспокойства. Сам же Харджис хвастался неделю тому назад, что прибыли за квартал достигли рекордного уровня.
— Курите, Марквуд, — сказал Харджис и снова подтолкнул ко мне ящичек с сигарами.
— Хотя я уже не курю два года, я все же возьму сигару, если это вам так хочется. По крайней мере вы будете знать, что не просто выкинули человека в джунгли, а снабдили его сигарой. А это совершенно другое дело.
— Но почему же в джунгли? — несчастным голосом спросил Харджис. — Человек с вашей квалификацией, с вашими талантами…
— Спасибо, — сказал я — Спасибо за слова и сигару. Но вы же прекрасно знаете, что во время такого спада, как сейчас, найти работу по моей специальности — это все равно что получить наследство, когда нет родственников.
Я встал и вышел. Нужно было, конечно, взять из стола всякую ерунду, которая всегда накапливается у человека за годы, но мне не хотелось видеть Мари-Жан. Она начала бы хлюпать носом, а мне и так было тошно.
Я ничего не мог понять. Я готов был поклясться, что в фирме мною были довольны. Харджис не знал, куда девать глаза. И в них был страх, это точно. Но почему? Почему ему нужно было бояться? Ну их всех к черту!
Месяц-другой я, конечно, протяну. Потом мне из Риверглейда придется выматываться. Этот ОП из довольно дорогих. Солидные служащие, ученые, люди с состояниями. Вообще все охраняемые поселки дороги. Колючая проволока с электрическим током по периметру, контрольно-пропускные пункты, электроника, следящая за каждым человеком. Все это началось с того времени, когда люди имущие потянулись из городов в пригороды, унося с собой деньги, стабильность и престиж и оставляя город беднякам. Пригороды богатели и превращались в крепости, а города беднели и превращались в асфальтовые джунгли. Скоро и слово «город» стало забываться. Джунгли.
Кстати, как попал в Риверглейд этот тип, что нанес мне визит? Кто знает… Может быть, он и живет здесь. А может быть, у него полицейский пропуск. Меня охватило глубокое безразличие. Не хотелось думать ни о чем. Джунгли так джунгли, черт с ними… Может быть, даже это и к лучшему.
Вернувшись домой, я залег спать. Лечь спать — великолепный способ избавиться от неприятностей. Натягиваешь на себя одеяло, закрываешь глаза, и через несколько минут ты в другом мире. Там тоже иногда тебя подстерегают неприятности, но от них по крайней мере можно избавиться, проснувшись. От одних неприятностей избавляешься, засыпая. От других — просыпаясь. Надо бы запатентовать этот универсальный и общедоступный способ всеобщего счастья.
Я проспал бы, наверное, сутки, если бы меня не разбудил телефонный звонок.
— Мистер Марквуд? — спросил чей-то сочный, наглый, упитанный голос.
— Да, — буркнул я.
— Я был бы вам весьма признателен, если бы вы смогли поговорить со мной.
— А кто вы?
— Меня зовут Роберт Мэрфи, и я думаю, что наше предложение может показаться вам интересным…
— Предложение?
— Да. В отношении работы…
Час от часу не легче. Утром меня увольняют, а спустя пять часов некий Роберт Мэрфи предлагает мне другую работу. Я уже не удивлялся, не пугался, не радовался. Мой скромный запас эмоций был весь
