сцепив руки вместе наподобие палицы Удар пришелся по груди.
– Ублюдок! – вновь прокричала она (ее запас ругательств был прискорбно скуден). – Проклятый ублюдок, убирайся прочь!
– Послушай, я собирался рассказать тебе о Марше…
– Врешь!
– Нет, я хотел рассказать, это правда, но время было…
Она бросилась на него, как разъяренная фурия, и оттолкнула с дороги.
– Лили!
Он схватил ее за руку и удержал силой. Слава Богу, ее проклятого пса нигде не было видно, это дало ему время собраться с мыслями, пока она не успела вырваться из его рук.
– Твоя мать даст мне денег! – бросила Лили ему в лицо. – Она уже пыталась, да я не взяла. А теперь возьму!
– Никаких денег она тебе не даст, я не позволю! Ее гнев разгорелся еще жарче, давно копившиеся слезы выплеснулись наружу раскаленной лавой, она задыхалась и почти не могла говорить. Первоначальное стремление убежать от него подальше сменилось другим: бороться и стоять на своем.
– Мне бы следовало догадаться, что ты лжешь! Только на это ты и способен! Ты просто хотел опять забраться ко мне в постель, вот и все! И солгал, чтобы соблазнить меня еще раз. А теперь ты хочешь отнять у меня ребенка, но ты его не получишь.
– Лили, прошу тебя…
– “Никогда не перестану раскаиваться”! – передразнила его Лили, скривившись от отвращения. – Подлый ублюдок! “Люби меня, ты нужна мне”! Да ты.
– Бога ради, – воскликнул Дэвон, – неужели ты в этом сомневаешься? Ты действительно мне не веришь? Но все это правда!
– Ты даже не знаешь, что такое правда! Но я больше не хочу слушать. Все кончено.
Нечеловеческим усилием Дэвон сдерживал себя.
– ,Лили, сжалься надо мной. Была записка, ты ее видела. Я думал, что это Клей ее написал.
– Тебе следовало бы знать!
– Да! Да, я это признаю. Мне следовало знать.
– Все кончено, Дэвон. Тому, что ты сделал, нет прощения.
– Но ты меня любишь!
– Я разлюблю. Уже разлюбила.
– Выходи за меня замуж. Лили рассмеялась ему в лицо.
– Никогда. И, слава Богу, ты не можешь меня принудить. Я ухожу. Постараюсь как можно скорее тебя забыть. Я найду кого-нибудь другого, хорошего человека, который будет любить меня и моего ребенка…
– Ты хочешь забрать у меня ребенка?
– Да! Ни минуты не раздумывая. Я ушла бы прямо сейчас, если бы могла.
В ответ на это Дэвон выругался с такой яростью, что она отшатнулась.
– Я этого не допущу, – проговорил он сквозь зубы. – Я не откажусь от тебя.
– Говори что хочешь, это не имеет значения. Я и не жду от тебя помощи. Но я уйду от тебя, и мой ребенок тебе не достанется, ты его даже не увидишь! Никогда!
– Я этого не позволю. Не дам тебе уйти. Это наш ребенок. Лили, ты не можешь отнять его у меня.
Глаза Лили со злостью сверлили его. Она отрицательно покачала головой.
– Я оставлю его себе! – не выдержав, взорвался Дэвон. – Я заберу его у тебя, у меня сил хватит! Что мне за дело до твоих денег? У меня их больше. Я пэр Англии, член парламента, я окружной судья, черт побери!
– Вот оно! – вскричала Лили, поймав его наконец на слове. – Я так и знала! Тебе наплевать на меня, тебе нужен только мой ребенок взамен того, которого ты потерял! Но я Богом клянусь, Дэв, ты его не получишь!
Она судорожно рыдала, содрогаясь всем телом и обхватив руками живот в отчаянной попытке защитить себя. Разум вернулся к Дэвону, окатив его ледяной волной.
– Успокойся, – предупредил он, – ты повредишь себе, если не перестанешь плакать.
– Тогда оставь меня. Убирайся! Видеть тебя не хочу! Дэвон понял, что с него довольно. Он чувствовал себя избитым, физически сломленным.
– Я пришлю Лауди, – пробормотал он, пятясь к двери.
Едва выйдя из дверей, Дэвон повернулся и бросился бежать.
* * *
День выдался пасмурный и ветреный, но теплый. Волны Ла-Манша, приближаясь к берегу, застывали на мгновение, словно стремясь в последний раз глотнуть воздуха, и разбивались миллионами сверкающих осколков на прибрежной гальке.
Клей держал Лили за руку, они вместе следили с вершины утеса за катящимися внизу валами.
– Мы с Дэвом часто играли здесь, когда были детьми, – сказал он.
– Знаю. Он как-то раз приводил меня сюда. Про себя она добавила: “И поцеловал меня в первый раз. Каким же я тогда была ребенком!"
– Он назвал это место бухтой Утопленника. Лили заглянула через плечо Клея вниз, туда, где у подножия отвесной стены вздымался огромный камень, полностью обнаженный отливом. Скала Утопленника.
– В пещерах под этим утесом мы играли в пиратов. Разница между м-м-мной и Дэвом в том, что я стал пиратом. Когда вырос.
– Никогда ты не был пиратом, – насмешливо фыркнула Лили и незаметным жестом прижала руку к ноюшей пояснице, стараясь облегчить боль. – Ты занимался “свободной торговлей”, а это более благородное занятие. Может, нам снова присесть? – предложила она, чувствуя, что боль не унимается.
Они вернулись к расстеленному одеялу и остаткам своего пикника. Лили с облегчением опустилась на землю; Габриэль растянулся рядом с нею, положив тяжелую голову ей на колени, на самый краешек, где еще осталось место, не занятое ее животом.
– Нравится мне этот пес. Он в-в-всегда с тобой, правда?
– Всегда.
Лили поменяла положение в поисках более удобного Ноющая боль появилась прошлой ночью и с тех пор не только не прошла, но даже усилилась. Клей следил за нею: она послала ему вымученную улыбку.
– Ты злишься на меня, Лили?
– Нет! С какой стати мне на тебя злиться?
– Потому что я не даю тебе денег.
Она пробормотала в ответ что-то невнятное.
Клей заговорил искренне и серьезно:
– Мы друзья. Лили, я бы сделал для тебя все, что угодно, клянусь тебе. Но Дэв мой брат, его я тоже не могу предать. И вообще, чего ты добьешься, если сейчас уедешь? Ничего хорошего из этого не выйдет. Только…
– Да ладно, – перебила его Лили. – Я все понимаю и не сержусь, честное слово. Я уже жалею, что завела этот разговор. Не стоило обращаться к тебе с такой просьбой. Давай забудем об этом, Клей. Считай, что ничего не было.
– Но что же ты будешь делать? Она взглянула ему прямо в глаза.
– Ждать.
Клей в смятении покачал головой.
– Лили, это безумие. Я даже не думал, что ты можешь быть такой упрямой. Лили невесело рассмеялась.
– Давай не будем об этом, – ответила она холодно. – Ты просто не знаешь, о чем говоришь.
– В-вообще-то, я з-з-знаю все.
Боль не отпускала, опять ей пришлось переменить положение. Габриэль испустил протяжный вздох вечного страдальца и отодвинулся.
