Вот и все любезности и комплименты!
– Ты так галантен, Натан! Как можно устоять перед таким приглашением?
Она вошла в комнату и остановилась в ожидании, что он будет делать дальше. Приличия требовали или оставить дверь открытой, или чтобы при их беседе присутствовал кто-нибудь еще. Но она прекрасно знала, что нечего надеяться ни на то, ни на другое.
Элизабет почувствовала неладное, когда вместо того, чтобы хлопнуть дверью, он осторожно прикрыл ее и указал на пару стульев около камина, в котором весело потрескивали дрова. День оказался все-таки холодным, с темными облаками, не позволившими летнему солнцу согреть землю.
Хоксли уселся на один из стульев и уставился в огонь.
– Все очень серьезно, Элизабет. Эти твои видения… Здесь, в Пэкстоне, ты вела довольно замкнутую жизнь, но в Лондоне все будет не так. Ты даже не представляешь, насколько опасный оборот могут принять дела, если кто-нибудь узнает о твоих… способностях.
– Неужели? – пробормотала она ехидно.
– Несомненно! – Хоксли наклонился вперед, запустив пальцы в свои черные волосы, которые, высохнув, стали похожи на кудрявую копну соломы. Эти волосы были проклятием мужчин рода Стэндбриджей и настоящим подарком для женщин. Упершись локтями в колени, он проговорил куда-то в пол: – Если об этом станет известно, то найдутся люди, которые захотят контролировать твои способности или даже уничтожить их из страха быть уличенными в темных мыслях и делах.
Он помолчал, решив, что напрасно пугает ее. Он хотел только, чтобы Элизабет осознала серьезность положения. Какие же аргументы подействуют на нее надежнее всего?
– Знатные дамы, может, и будут присылать тебе приглашения на обед, но только из любопытства: стоит одному из их сыновей проявить к тебе интерес или их дочерям предложить тебе дружбу, как они тут же покажут свои коготки. Ты можешь думать, что не в их власти сделать тебе больно, но это не так, Элизабет! Тебе будет больно увидеть, что люди, которых ты считала друзьями, вдруг повернутся к тебе спиной. Я не хотел бы, чтобы ты испытала все это.
– Уже не говоря о позоре, который может лечь на имя Стэндбриджей? – добавила она мягко, но с издевкой.
– Что?!
Хоксли выпрямился, подозрительно взглянув на Элизабет, но ее лицо не выражало ничего, кроме покорного внимания. Нахмурившись, он проворчал что-то себе под нос, но она не разобрала, что именно.
– Натан, меня совсем не обязательно представлять всем этим людям – тем более, что я вовсе не стремлюсь найти себе среди них мужа. Но не могла бы я просто провести немного времени с тобой и дедушкой? Походить по театрам, музеям, книжным магазинам…
– Ты ничего не поняла, Элизабет! Дело не в том, чтобы избегать людей, а в том, чтобы избежать проблемы, когда люди узнают о твоих способностях.
– Да почему ты считаешь, что кто-нибудь непременно узнает?! Разве ты узнал бы, если бы я не была вынуждена сама рассказать тебе об этом? Ты думаешь, догадался бы дедушка, если бы не знал, чего именно следует опасаться? Если бы он не знал никого другого, кто обладал такими же способностями?
Элизабет повернулась на стуле и посмотрела ему в лицо.
– Я прожила с этим шестнадцать лет, Натан. Абсолютно одна, никому ничего не рассказывая. И если бы не опасность, которая угрожала Мэриан, так продолжалось бы и дальше. Если мне и придется когда-нибудь вмешаться в ход событий, чтобы помочь кому-то, только я сама буду об этом знать! Разве ты не понял, что это не твои проблемы?
Неожиданно Хоксли громко расхохотался и потрепал ее по волосам, как если бы она была его любимой собакой.
– Я вижу, у маленькой тигрицы тоже имеются коготки!
Но Элизабет было не до смеха.
– Перестань, пожалуйста, Натан! В любом случае, я, скорее всего, вообще не выйду замуж. Если только не найду кого-нибудь, кому мои способности могут пригодиться. – Она не могла отказать себе в удовольствии уколоть его еще разок. – Например игрока! С моей помощью он всегда будет при деньгах и любовницах, а я буду возиться с пресловутым десятком детей…
– Элизабет! – возмутился Хоксли. – Приличные девушки никогда не говорят о таких вещах во всеуслышание! Они даже думать о них не смеют! – Он помолчал. – Вижу, что придется организовать для тебя уроки хорошего тона. Иначе светские львицы Лондона быстро выведут тебя на чистую воду.
Элизабет решила, что беседа закончена, и вздохнула с некоторым облегчением. Впрочем, у неё самой имелось несколько вопросов.
– Скажи-ка мне, Натан, как это такой человек, как ты, знающий все тонкости хорошего тона, оказался в лодке в компании трех пятнадцатилетних девочек, когда его специально предупредили, чтобы он не делал этого?
Хоксли глубоко вздохнул, а его пальцы начали выбивать дробь на спинке стула.
– Ты не знаешь, что меня считают феноменом в Военном министерстве, Элизабет?
– Неужели?
– Да, именно так! Когда дедушкины друзья-шпионы нуждаются в помощи при расшифровке каких-нибудь документов или в разработке сложной операции, они всегда обращаются ко мне. У меня уникальные мозги, способные просеять любую информацию и найти единственно верное решение! – Он взглянул на нее, подняв брови и криво улыбаясь. – Если бы ты только знала, как меня уважают! Можно сказать – преклоняются!
Элизабет еле сдерживала смех, но решила выслушать его до конца. Вместо того чтобы расхохотаться, она почтительно кивнула. Хоксли, казалось, был польщен ее реакцией и добавил с важным видом:
