как узнал о твоем присутствии в доме. – Хоксли взглянул на Элизабет и сказал ей доверительным тоном: – Вулфи бывает здесь раз в несколько месяцев, тогда повару удается хоть немного откармливать его – и это лучшие минуты в его жизни!
Озадаченная внезапной переменой настроения Хоксли, Элизабет вопросительно посмотрела на Бёрнэма и была поражена еще больше. Его глаза сияли так, как сияют глаза у людей во время народных праздников в Шотландии. О Боже, так вот что все это значит! Они просто-напросто соперничают из-за нее! Интересно, мужчины хоть иногда осознают, как они выглядят в такие минуты? И заметят ли эти двое ее отсутствие, если она сейчас тихонько выйдет из комнаты?
Завтрак был еще одним тяжелым испытанием на ее пути к разговору с Хоксли: он, как нарочно, крайне неторопливо отдавал дань искусству повара. Совсем по-другому вел себя Бёрнэм. Элизабет знала, что, скажем, шотландцы могут очистить огромный стол с множеством кушаний за минуту, но Вулфи оставил бы их всех далеко позади. Как голодный мальчишка, он наполнил свою тарелку всем, чем только было можно, мгновенно опустошил ее и снова принялся за еду с тем же энтузиазмом. Лицо повара сияло от счастья, когда он смотрел на Вулфи.
Юнис и Мэриан были очень оживлены. Одетые в соответствии с великолепием комнаты, стены которой украшали полотна Рембрандта и Тернера, они выглядели как два цветущих вишневых дерева. Элизабет едва удерживалась от улыбки, глядя на их излишне продуманные наряды, но больше всего ее забавляло, что мужчины, которые, казалось бы, только что вступили в борьбу за женщину, не уделяют никакого внимания своим манерам за столом.
Элизабет предполагала, что Хоксли с таким же нетерпением ждет, когда они смогут обсудить драматические события прошлой ночи. Она была поражена, когда Натан и Вулфи встали из-за стола, всем своим видом давая понять, что желают удалиться в свой мужской мир, предоставив дамам возможность посплетничать на их женские темы.
Но у Элизабет не было ни малейшего желания пребывать в неизвестности дольше, чем необходимо. Поэтому она мило улыбнулась, встала и решительно последовала за ними в библиотеку. Было забавно наблюдать за выражением их лиц: среди множества неписанных законов приличного поведения в обществе не было правила, которому они должны были бы последовать в подобной ситуации.
Как ни в чем не бывало, Элизабет уселась в конце длинного стола из красного дерева и жестом пригласила их присоединиться. Мужчины были ошеломлены. Неловко сев за стол рядом с ней, они явно чувствовали себя как рыба, выброшенная на берег.
Хоксли пришел в себя первым. Похоже, он наконец вспомнил, что она не из тех уступчивых натур, которых можно легко сбить с пути. Он быстро взглянул на Вулфи и улыбнулся той варварской улыбкой, которая означала, что он готов поразвлечься.
Так он бросает ей вызов?! Он хочет, чтобы они обсудили свои дела в присутствии человека, с которым она едва знакома? Ну что ж! Ей все равно! Но тогда почему он так весело ожидает реакции Вулфи? Ведь это для нее он устроил весь спектакль!
О мужчины! В таких ситуациях соревнования они ведут себя подчас совершенно иррационально! Может быть, Хоксли надеется, что Вулфи будет шокирован и разочаруется в ней?
Впрочем, скорее всего, никакого соревнования и нет – просто ей вскружил голову вчерашний бал. Как бы то ни было, сейчас Элизабет было нужно одно: получить ответы на свои вопросы, и она сразу начала с главного.
– Кто этот человек, о котором вы так запросто говорите? Меня в данном случае не интересует его имя, так как вы его, очевидно, не знаете. Но какая у вас есть информация о нем? Полагаю, что, раз им занимается Военное министерство, этот человек – изменник?
Хоксли был удивлен, но постарался не показать этого. Можно было подумать, что гораздо больше, чем ее проницательность, его интересует реакция Вулфи. А Вулфи был явно шокирован. Но не ее вопросами: ведь Элизабет участвовала в событиях прошлой ночи, и ее любопытство было естественным. Его поражало бесцеремонное отношение Хоксли к тому, что являлось абсолютно секретным.
Когда Элизабет не получила ответа ни от кого из них, она поднялась и сказала:
– Очень хорошо. Я сейчас же пойду в Военное министерство и буду задавать все эти вопросы им, пока не получу ответ.
– Нет! – крикнули они одновременно. Загорелые щеки Вулфи побледнели, а дерзкая улыбка Хоксли исчезла. Тогда Элизабет повернулась к своему кузену, обращаясь только к нему, как будто в комнате больше никого не было.
– Ответь мне, Натан, когда ты понял, что ваш Паук и монстр из моих видений – одно и то же лицо? Неужели только прошлой ночью.
– Да…
Кажется, он все же немного смутился. И то хорошо.
– Но это неправда! Вчера ты нисколько не удивился – я бы заметила это. Ты уже знал! Фактически, ты даже не удивился нападению. Ты сразу побежал туда, даже не спрашивая меня ни о чем!
Хоксли опустил голову, а Элизабет уже не пыталась подавить охвативший ее гнев. Она наклонилась вперед и посмотрела ему прямо в глаза.
– Он был моим монстром задолго до того, как стал вашим Пауком, Хоксли! Он приходил в мои сны, и я боялась засыпать по ночам! Я вернулась домой из Шотландии, потому что все это зло опять начало преследовать меня!
Хоксли хотел ответить, но Элизабет не позволила ему сделать это. Лицо ее пылало, волосы растрепались и обрамляли лоб, как золотистый нимб.
– Прошлой ночью я спасла твоего деда. Не смей игнорировать мои вопросы и играть моими чувствами! А если мне придется дать объявление в газете, чтобы получить информацию, я сделаю это!
Мужчины замерли. Наконец Хоксли вздохнул, мягко коснулся ее плеча и сказал:
– Я был таким ослом, Элизабет! Пожалуйста, прости меня.
Неужели он признает свою вину?! Это было так непохоже на Хоксли! Элизабет посмотрела ему в глаза и прочла в них искреннее раскаяние. Она закусила губу, кивнула и села на стул, решив, что теперь наконец
