профессию и займешься только сочинительством? Гм? А? Ответь мне сначала на этот вопрос, тогда я буду продолжать. Удивляюсь, что Киппель не разъяснил тебе все это – он же отрекомендовался прожженным коммерсантом.
– Видишь ли, дружище, – говорит писатель улыбаясь, – дело в том, что… Нет, я понимаю, ты желаешь мне только добра, но… не знаю, как тебе на все это ответить. Во-первых, никогда я не добьюсь такого успеха, чтобы иметь возможность жить только литературным трудом, а во-вторых… Во-вторых, если даже когда-нибудь и наступит такое время… тогда видно будет, что делать и как быть. В-третьих, какую бы сумму мы сейчас ни прибавляли за мои усилия и труд – это не изменит цену книги. Ты видишь – цена здесь напечатана.
– Черт побери! – раздражается Тоотс. – Давай хоть выясним, сколько ты потерял! «В большом деле не без убытка», – говорят русские, и с этим должны согласиться и эстонцы. Но всегда нужно подсчитать, каков этот убыток, чтобы потом возместить его на другом деле. Не будь же дураком! Не понимаю, в школе ты был довольно смышленый парень! Как ты вдруг таким растяпой стал!
– Ну ладно, – машет рукой Леста. – Пиши.
– Сколько? – спрашивает Тоотс, берясь снова за карандаш.
– Пиши… пиши… ох, крест святой!
– Чего еще – крест святой?
– Нет, погоди… я стараюсь припомнить. Прямо холодный пот прошибает. Бумага – семьдесят пять копеек, керосин… керосин… керосин для лампы… чернила… так, готово! Пиши – девять рублей.
– Всего? А почему не десять?
– У Юхана Лийва есть рассказ, – отвечает Леста, – где автор говорит, что за одну свою повесть он получил девять рублей. А я никак не считаю себя более крупным писателем, чем Юхан Лийв.
– Ах, вот что. К сожалению, повести этой я не читал и не знаю, длинная ли она. Но девять рублей за целую книгу – это безусловно мало! Безусловно, как любит говорить Киппель… Повесть Лийва, может быть очень хороша и поучительна, но… она, вероятно, много короче твоей книги. К тому же, в твоей книге есть еще и стихи. А главное, слышишь, главное – Лийва писал в старое моллеровское[6] время, когда жизнь была гораздо дешевле, чем теперь. Да… И вот что я еще думаю: все эти чертовы издатели, книготорговцы и как их там еще, все те, кто чужими трудами себе дома строят, – они, должно быть, крепко обижали нашего Лийвушку.
– И я так думаю, – произносит Леста. – Последнее, пожалуй, самое правильное.
– Ну видишь! – радостно восклицает Тоотс. – Ты и сам начинаешь соображать. Итак, отбросим девять рублей и назовем совсем другую сумму. Постой, я вижу – ты опять начинаешь призывать на помощь святой крест! Лучше уж я сам подсчитаю, сколько ты должен получить за свою книгу. Долго ты ее писал?
– Трудно сказать. Может быть, год, может быть, два или еще больше. Но скажем – год.
– Отлично! Скажем, год. Ладно – год. Волостной писарь в среднем получает в год пятьсот рублей, да сверх того еще побочный заработок. Черт побери, неужели ты над своей книгой меньше трудился, чем волостной писарь в течение года! Запишем – пятьсот рублей, а?
– Да что ты!
– Что? Мало?
– Много! Много, дорогой Тоотс. Не валяй дурака! Давай говорить серьезно. Подумай, сколько волостному писарю приходится работать!
– Ладно! Запишем тогда – двести пятьдесят, а если и теперь станешь спорить, я брошу карандаш и больше его в руки не возьму. Согласен?
– Ну, пусть будет по-твоему, – покорно соглашается Леста. – Пиши – двести пятьдесят.
– Так. Печатание – триста пятнадцать рублей пятьдесят копеек. Писателю за работу – двести пятьдесят рублей. Вего: пятьсот шестьдесят рублей пятьдесят копеек. Были у тебя еще какие-нибудь расходы?
– Нет.
– Нет. Ну, а теперь подсчитаем выручку, то есть сумму, которую ты надеешься или рассчитываешь получить после того, как отдадим книгу на комиссию. Брутто – цена книги шестьдесят копеек… Девятьсот пятьдесят экземпляров, поскольку пятьдесят экземпляров уйдут бесплатно… Это получается…
Тоотс зажмуривает левый глаз, несколько минут молча что-то подсчитывает в уме, затем подчеркивает итог двойной чертой. Быстро закуривает новую папиросу и, многозначительно кивая Лесте головой, говорит:
– Влип ты, Леста, влип!
– Знаю, – живо откликается писатель. – Да, влип.
– Или, говоря иными словами, ты работаешь с дефицитом. Убыток составляет двести восемьдесят рублей пятьдесят копеек, если считать нетто цену книги тридцать копеек. Пятьдесят процентов пойдет книготорговцу за комиссию – так ведь ты сказал?
– Да.
– Двести восемьдесят рублей пятьдесят копеек… Запиши себе где-нибудь эту сумму, чтобы прибавить ее к следующей книге. И когда станешь назначать цену своей будущей книги, позови меня на помощь. Весь этот убыток оттого, что ты продешевил со своей первой книгой.
– Но откуда я мог знать, что придется отдавать такой большой процент, что львиная доля выручки пойдет книжным лавкам. Если бы я получил всю цену книги, я бы не потерпел никакого убытка.
– Ха-а! – улыбается Тоотс. – Семь раз отмерь – один раз отрежь. Знаешь такую поговорку? Кроме того, в любом деле самую большую долю прибыли получают те, кто меньше всего потрудился. Этого, молодой человек, никогда нельзя забывать. И если хочешь знать, дефицит у тебя еще больше – это мне сейчас только в голову пришло.
