скажите и объясните совету, что ссуда нужна мне не на какую-нибудь там пирушку или попойку, а для нужд хутора… чтобы поля улучшить, болота осушить. Совету следует иметь в виду, что деньги нужны мне только для полезного дела.
– Ну, – улыбается чиновник, – совет и сам в этом разберется и все обсудит.
– Нет, вы все-таки объясните и со своей стороны, ведь совет не знает, что я за личность.
– Хорошо, хорошо, – кивает головой чиновник. – Будет сделано.
Тоотс вежливо благодарит чиновника и, попрощавшись с ним, в сопровождении Лесты выходит на улицу. Итак, с важными делами покончено, можно немного погулять, осмотреть в городе его достопримечательности. Тоотс, несколько лет подряд пробыв в России, теперь совсем почти не узнает духовного центра своего родного края: ему смутно вспоминается, как он раза два еще мальчишкой приезжал сюда с отцом. Последний приезд со стариком прошел в страшной спешке, только и успели, что попасть из «Ээстимаа» на рынок да побродить поблизости от рынка. Самым дальним пунктом был квартира Тали.
Школьные приятели проходят по Каменному мосту, где реке Эмайыги надлежит по приказу Екатерины «укротить свой бег»[9], идут вдоль берега до деревянного моста и здесь на несколько минут останавливаются.
– Да, – говорит Тоотс, глядя на воду, – красивая река, ничего не скажешь, но если бы ты видел Волгу!
– Ну да, – отзывается Леста. – Волга, разумеемся, гораздо больше, зато Эмайыги милее. Мне сейчас подумалось – как странно, что народы зовут свои наиболее крупные реки матерями, матушками[10]; об озерах, холмах и лесах никогда не говорят так по-детски ласково. И они, конечно, могут быть в своем краю любимцами, но никогда не слышал, чтобы возводили их в сан матери. Это, наверное, потому, что река часто протекает по всей стране и поэтому вызывает в народе такое почитание.
– Кто его знает, – пожимает плечами управляющий. – Волга, к примеру, кормит много народу, может быть, поэтому и зовут ее матушкой.
Затем друзья снова идут через мост к центру города и вскоре достигают прекрасного холма Таары.
– Это, – говорит Леста, сопровождая свою речь порывистым движением руки, – это и есть тот знаменитый холм Тоомемяги, о котором ты и в книжках читал и от людей слышал. Смотри! Смотри, Тоотс!
– Да, – восторгается его приятель, раздувая ноздри. – Здесь действительно чудесно. И какой большой! Я не думал, что холм Тоомемяги такой большой. А вот это, наверное, те самые руины, о которых нам еще в приходской школе рассказывали?
– Да, те самые. Подойдем поближе, посмотрим. А в другом конце расположено университетское книгохранилище, библиотека.
– А-а, там, значит, и находится седьмая книга Моисеева. Давно хотелось мне ее увидеть. Мой старикан рассказывал о ней, когда я еще был совсем малышом.
– Не верь, Тоотс. Это народное поверье, нет там никакой седьмой книги Моисеевой.
– Есть, есть, – возражает управляющий. – Я знаю, что есть. Она еще цепями к полу прикована, чтобы…
– Чтобы?..
– Ну, чтоб не украли ее или же… чтобы сама не удрала.
– Тоотс, Тоотс! – смеется Леста. – Неужели ты все еще веришь в такие вещи? Украсть книгу можно, это верно, но чтобы книга сама убежала… Не знаю… это может случиться только в сказке.
– Ну пусть, – уступает ему приятель. – Но как бы там ни было, книга эта существует, это факт!
– Да нет ее, ты ошибаешься, дружище. Раньше и я твердо верил в это, как и ты теперь, – кто же из нас не слышал легенд о седьмой книге Моисея. Но сейчас я знаю, что ее нет, во всяком случае, здесь в библиотеке нет. К счастью, я знаком с библиотекарем; если он еще не ушел, мы сможем заглянуть туда и посмотреть. Не хочу, чтобы человек заблуждался, тем более, если он – мой школьный товарищ. Пошли, Тоотс!
– Интересная история! – бормочет про себя гость из России, шагая рядом со своим провожатым к другой стороне руин. Наверху меж стен каркают и переругиваются вороны, словно чувствуя себя единственными хозяевами развалин. У подножия холма два господина в белом играют в теннис, беспрестанно выкрикивая одно и то же слово: аут, аут.
– Сюда! – произносит Леста, открывая дверь и поднимаясь по каменной лестнице. – Посмотрим, здесь еще Александр Тимофеевич или уже ушел домой. Обычно, после того как все уходят, он еще работает часа два в тишине и одиночестве.
Постучав несколько раз, они слышат за дверью чьи-то тихие шаги, затем дверь осторожно приоткрывает старый лысый господин. Он пристально смотрит на пришедших поверх очков.
Школьные товарищи кланяются.
– Ах, это вы, Леста, – приветливо восклицает старик. – Входите, входите, я совсем один, если не считать общества мышей и книжной моли.
– Извините, что помешали, Александр Тимофеевич, – говорит Леста, – и утешьте себя сознанием, что мы не будем вас беспокоить долго. Мой друг и школьный товарищ Тоотс… разрешите представить… вот этот самый школьный товарищ очень просит вас показать ему седьмую книгу Моисея, которая у вас где-то здесь прикована цепью к полу.
– Седьмая книга Моисея! – всплескивает руками старик. – К сожалению, у нас в библиотеке всего пять книг Моисея.
– Правда? – с недоверием спрашивает Тоотс. – Но ведь говорили…
– Говорили! Кто говорил? Леста? Не верьте ему – ваш товарищ просто пошутил. Он бывал здесь не раз и прекрасно знает, что такого чуда у нас нет. Но чтобы вы могли и сами убедиться, что вас обманули,
