Лиз трясла головой, пытаясь вникнуть в смысл этих неожиданных откровений. Один из людей, которых она заставила лечь на пол, поднялся и толкнул ее на пол между Грэем и Тимоти. Муж немедленно защищающим жестом обнял ее за плечи. Борясь с растущим чувством безнадежности, она обрадовалась убежищу его силы, благодарная, что хотя их мучители снова вооружались, они не занялись еще физическим уничтожением своих заложников.
Забавляясь замешательством герцогини, сэр Дэвид объяснил мягким тоном, усилившим несуразность происходящего:
– Теперь я могу сказать все, так как эти двое скоро будут мертвы. – Он снова воспользовался пистолетом, чтобы указать сначала на Тимоти, а затем на Грэя. – Поистине трагический конец несчастливой борьбы за наследство Эшли. Я как друг семьи буду горько его оплакивать. – Он изобразил на своем лице вполне правдоподобное горе.
– Но вы не можете этого сделать! – прервала его Юфимия, голос ее сорвался почти на крик. – Вы обещали мне, что Грэй серьезно не пострадает.
Лиз почувствовала, как напряглись у Грэя мускулы, и утешающе погладила его руку на своем плече.
– Моя дорогуша, – ответил сэр Дэвид своей нервной спутнице. – Это было до того, как вы стали невероятно надоедливой, до того, как герцогиня сплотила семейные силы для защиты Грэйсона. Это было очень неразумно с вашей стороны, с их стороны, но… – Он отмахнулся от раздражающей проблемы, которая вот-вот должна была удовлетворительно устраниться.
– Но что вы предлагаете делать со старой дуэньей? – Со своего места, в шаге от герцога и его жены, Хейтон кивнул в сторону Юфимии. Его рассердило, что партнер привез сюда эту ненадежную женщину.
Сэр Дэвид беспечно пожал плечами:
– Мы вернем ее благополучно в Брандт Хаус, где она не представляет для нас опасности.
– Что? – Хейтон был в ужасе от предложения лидера, что кто-то из светского общества, знающий о его деятельности, будет жить и угрожать его спокойствию.
– Подумай, Лоренс. – Презрение, прозвучавшее в словах и голосе сэра Дэвида, ясно давало понять, как низко он оценивает умственные способности Хейтона. – Уверен, что тебе это трудно, но примени сообразительность, если сможешь ее в себе обнаружить, и рассмотри дело спокойно.
Ни Грэй, ни Лиз не оглядывались, но чувствовали волны бессильного негодования, исходившие от графа, пока сэр Дэвид спокойным голосом продолжал бесстрастно выстраивать рассуждения в логическую цепочку:
– Тела Грэйсона и Тимоти можно расположить таким образом, что это будет выглядеть как самозащита и убийство, соответственно. Мы можем даже рассчитывать, что общество сочтет исчезновение герцогини результатом ее горя и позора. Но леди Юфимия? Те же варианты не годятся. Она слишком стара для нашей торговли. Черт, даже когда она была резвой молодой женщиной, какую я помню, она никогда не представляла достаточной ценности, чтобы рискнуть. Ее смерть будет слишком трудно объяснить, поэтому зачем стараться?
На одном уровне сознания Лиз впитывала в себя тепло последних, как она боялась, минут в объятиях своего любимого, на другом – наблюдала, как дружелюбный, может быть немножко бестолковый, как она считала прежде, человек превращался в чудовище, а ее импозантная золовка сжалась и обратилась в бледный призрак своей прежней властности и надменности.
– Леди Юфимия уже настолько скомпрометировала себя, что не рискнет откровенничать. – Сэр Дэвид ворковал с жестоким удовлетворением. – Как она сможет рассказать о том, что знает, не выдав себя как участницу заговора, который отнял жизнь у ее любимого брата, или не погубив не только свою репутацию, но и репутацию леди Друсиллы также?
Сэр Дэвид ласково повернулся к смертельно побледневшей женщине:
– Конечно, дорогуша, ваше особое требование будет выполнено. Герцогиня будет продана в гарем какого-нибудь шейха, где ее независимый дух будет, несомненно, сломлен. И я, конечно, намереваюсь выполнить свои обязательства: в течение недели вы получите оговоренную сумму – кровавые деньги в уплату за смерть Грэйсона.
Юфимия вскрикнула и отшатнулась к сломанной двери, слабо висевшей на расшатанных петлях. А сэр Дэвид обратился к своему высокородному сообщнику:
– Все свободные концы связаны, и нависшая угроза устранена. – Он ухмыльнулся – маска мирной безмятежности исчезла, и пленники увидели гнусного Барсука, проступившего в выражении откровенного порока.
– В самом деле, сэр, это замечательно связывает все концы.
Лиз и Тимоти пораженно открыли рты, а Грэй тихо пробормотал: «Наконец».
Инспектор, за которым стояли Джереми и большая группа констеблей, продолжал:
– Мы глубоко признательны вам за помощь, которую вы оказали своим кратким пересказом прошлых и намеченных преступлений.
Прежде чем говоривший смог шагнуть в сторону и пропустить своих людей, сэр Дэвид с рычанием развернулся, подняв пистолет.
Грэй отпустил Лиз и бросился ему в ноги. Эта пуля пролетела далеко мимо своей цели, но раздались другие выстрелы, и констебли хлынули в комнату, эффективно работая дубинками. Во время последовавшей схватки Лиз сочла своей задачей свалить на пол как можно больше злодеев при помощи подножки. Для Лиз следующие минуты измерялись сердцебиением и пренебрегаемой болью; воздух был заполнен звуками тяжелых ударов, прерывистого дыхания и тошнотворно-сладким запахом крови, скользко растекающейся на полу.
После того как порядок был восстановлен и двое высокородных преступников с их головорезами взяты под стражу, Лиз лежала на шершавом полу у стены, обессиленная и терзаемая болью от ударов, нанесенных ногами и падающими телами.
– Лилибет, моя храбрая любимая, с тобой все в порядке? – С тревогой опускаясь на колени рядом с ней, Грэй осторожно перевернул ее распростертое тело. Он с облегчением увидел ее живую улыбку – несмотря
