– тоже.
– Вася, – представился я спроста.
От возмущения щеки ее стали инфракрасными, и она закатила мне пощечину.
Ногой.
Сжатой в кулак.
Когда я поднялся с земли, летающая тарелка уже таяла в голубом мареве.
Кто же знал, что мое имя на их языке означает такую похабщину!
Интересно, а каким русским матерным словом звали ее?
1979
Любовь Лукина, Евгений Лукин
Не будите генетическую память!
Искандеру Шайхулловичу Полануеру посвящается
В этом сеансе было сомнительным все: от публики до самого экстрасенса. Достаточно сказать, что дело происходило в красном уголке ЖЭУ.
На сцене, скорее напоминавшей широкую никуда не ведущую ступеньку, стояли друг против друга два сильно потертых кресла. В одном из них сидел загипнотизированный доброволец, с остекленевшими глазами, в другом, закинув ногу на ногу и покачивая рваной кроссовкой, развалился не внушающий доверия экстрасенс с лицом, которое можно было бы назвать уголовным, не будь оно столь тупым.
На стене висела маркая, скверно отпечатанная афишка «Вечер психологических опытов».
– Изучать историю по документам, – коряво излагал экстрасенс, – все равно что психологию по трупу. В то время как у нас, можно сказать, под носом имеется живой источник исторических сведений, который ученые-негативисты отрицают, потому что называют шарлатанством, а объяснить не могут. Я говорю о генетической памяти. Вот, например, загипнотизировал я одного товарища и спрашиваю: что ты делал сорок лет назад? А ему всего тридцать два… Так он вдруг возьми и заговори со мной по-немецки. А сам – из немцев-колонистов, хотя языка уже не знает… Значит, что? Значит, генетическая память… То есть говорил со мной не он, а кто-то из его предков. Или вот сегодняшний случай… – Экстрасенс небрежно указал на загипнотизированного добровольца. – Товарищ сам сказал перед сеансом – и вы это слышали, – что родился он восьмого апреля тысяча девятьсот сорок восьмого года. Вот мы сейчас и попытаемся выяснить, что происходило за десять лет до его рождения…
Экстрасенс поднялся и подошел к своему подопытному.
– Вы меня слышите?
– Слышу, – безразлично отозвался тот.
– Продемонстрируйте нам, что вы делали восьмого апреля тысяча девятьсот тридцать восьмого года.
Что-то шевельнулось в остекленевших глазах, и подопытный встал. Неспешно, вразвалку он подошел к экстрасенсу и закатил ему зубодробительную оплеуху, от которой тот полетел прямиком в кресло.
– Что, сукин сын, вражина, троцкист?.. – лениво, сквозь зубы проговорил подопытный, направляясь к обезумевшему от страха экстрасенсу. – Понял теперь, куда ты попал?
Далее произошло нечто и вовсе неожиданное. Лицо экстрасенса стало вдруг отрешенным, а в глазах появился бессмысленный стеклянный блеск. Судя по всему, он сам с перепугу впал в некое гипнотическое состояние.
– Понял, – без выражения, как и подобает загипнотизированному, ответил он.
– Тогда колись, сука, – все так же лениво продолжал подопытный. – Что ты делал, гад, до семнадцатого года?
Экстрасенс встал. Бесшумным шагом танцора он скользнул к подопытному и нанес ему сокрушительный удар в челюсть. Подопытный взмахнул руками и упал в кресло. Глаза его вновь остекленели.
– Большевичок? – аристократически прищурясь, осведомился экстрасенс. – Что же вы, милостивый государь? Подбивать народ против законной власти? Ай, нехорошо… Когда бы вы, сударь, знали, что вас теперь ждет… Или вы уже догадываетесь? Что-с?
– Догадываюсь, – безучастно произнес подопытный.
– Ну-с, а коли так, – со змеиной улыбкой на устах продолжал экстрасенс, – извольте отвечать, юноша, что вы поделывали в декабре пятого года…
Подопытный встал с кресла и, глядя исподлобья, огрел в свою очередь экстрасенса кулаком по скуле.
Тут нервы аудитории не выдержали, и явно неподготовленная к зрелищу публика, подвывая от ужаса, кинулась в дверь.
Когда спустя полчаса в помещение ворвался усиленный наряд милиции, подопытного можно было отличить от экстрасенса лишь по костюму. Лица обоих были побиты до полной неузнаваемости. На глазах у ворвавшихся экстрасенс брязнул по зубам подопытного (тот, естественно, упал в кресло) и, сотрясаясь от злобы, прошипел:
– Вор! Еретик! Собака косая!.. И дерзнул изрешти хулу на святую троицу? Кайся, страдниче бешеной, что творил еси со товарищи в то лето, егда мор велик бысть?..
Размахнувшийся подопытный был остановлен приемом самбо.
1989
