– Постой! – приказал сквозь зубы Радим, и Лава застыла на месте. – Рассказывай по порядку!
Лицо у Лавы снова стало испуганным.
– Говори!!
И она заговорила, торопясь и всхлипывая:
– Ты… ты сам рассказывал… что раньше все были как словесники… только ничего не исполнялось… Я тебя просила: научи меня словам, тогда Кикимора испугается и не будет меня ругать… А ты!.. Ты!..
Радим закрыл глаза. Горбатый пол шатнулся под его босыми ступнями. Догадка была чудовищна.
– Лава… – выдохнул он в страхе. – Ты что же, вызвала кого-то из прежних времен?!
– Да!.. – выкрикнула она.
– И они… говорят на нашем языке? – еле вымолвил обомлевший Радим.
– Нет! Но я ему сказала: говори по-человечески…
Радим помаленьку оживал. Сначала задергалась щека, потом раздулись ноздри, и наконец обезумевший от ревности словесник шагнул к жене.
– У тебя с ним… – прохрипел он, – было что-нибудь? Было?
Лава запрокинула залитое слезами лицо.
– Почему меня всё время мучают! – отчаянно закричала она. – Коля! Коля! Приди, хоть ты меня защити!..
Радим отпрянул. Посреди хижины из воздуха возник крепкий детина с глуповато отвешенной нижней губой, одетый странно и ярко.
– Ну ты вообще уже, – укоризненно сказал он Лаве. – Хоть бы предупреждала, в натуре…
Трудно сказать, что именно подвело такого опытного словесника, как Радим. Разумеется, следовало немедля пустить в ход повелительное наклонение и отправить страшного гостя обратно, в прошлое. Но, то ли пораженный внезапным осуществлением мрачных фантазий о словесном поединке с человеком из прежних времен, то ли под впечатлением произнесенных соперником жутких и загадочных слов (кажется, впрочем, безвредных), мастер словесности, как это ни прискорбно, растерялся.
– Чтоб тебе… Чтоб… – забормотал он, отступая, и детина наконец обратил на него внимание.
– А-а… – понимающе протянул он с угрозой. – Так это, значит, ты на нее хвост подымаешь?
И Радим с ужасом почувствовал, как что-то стремительно прорастает из его крестца. Он хотел оглянуться, но в этот момент дверь распахнулась и на пороге возник вовремя подоспевший староста. Возник – и оцепенел при виде реющего за спиной Радима пушистого кошачьего хвоста.
– Во! – изумился детина, глядя на перекошенного остолбеневшего пришельца. – А это еще что за чудо в перьях?
Что произошло после этих слов, описанию не поддается. Лава завизжала. Радим обмяк. Детина, оторопев, попятился от старосты, больше похожего теперь на шевелящееся страусиное опахало.
– Что ты сделал! Что ты сделал!.. – кричала Лава.
Продолжая пятиться, детина затравленно крутил головой. Он и сам был не на шутку испуган.
– Что ты сделал!..
Детина уткнулся спиной в стену. Дальше отступать было некуда.
– Да что я такого сделал?.. – окрысившись, заорал он наконец. – Я тут вообще при чем?.. Что вам от меня надо!.. Да пошли вы все в…
И они пошли.
Все.
