словно туман в голове.
Сестра Клер остановилась, пригубила лимонад. - Боюсь, я слишком много говорю,— виновато произнесла она.— Надеюсь, вам не слишком скучно меня слушать.
Хор голосов заверил ее, что совсем не скучно.
— Так вот,— продолжала она.— Должна сознаться, когда мы пришли в квартиру мисс Бут-Уичерли, я была несколько удивлена и разочарована, ведь Мишель был так уверен, что мы найдем что-нибудь драгоценное, что поможет нам спасти приют. Мебель, сразу видно, была слишком изъедена червями, много за нее не выручишь, что же до платьев, они хоть и отлично сохранились, были слишком старомодными, их вообще никто не возьмет. Но сколько же их там было... И такая чудесная материя...
В жизни не видела, чтобы у одного человека было столько одежды.
— Я знаю,— отозвался я.— Однажды мисс Бу^Уичер-ли устроила для меня показ мод. Это длилось три часа, и под конец она достала платье, в котором была на балу, где присутствовал король Эдуард Седьмой, синее с желтым шелковое платье и синий с золотом бархатный плащ. Потрясающе красивое сочетание; думаю, в молодости она была восхитительна. Не удивительно, что Эдуард ущипнул ее за попку.
— Джерри! — всколыхнулась Мелани, но сестра Клер только рассмеялась.
— Я рада, что вы видели тот плащ и помните его,— сказала она.— Потому что с этого-то плаща все, собственно, и началось.
— Каким образом? — удивился я, вспоминая, как мисс Бут-Уичерли, накинув плащ на плечи, исполнила передо мной несколько пируэтов, так что золотое шитье разбегалось струями по волнам синего бархата.
— Сами понимаете, нам ведь нужно было разобрать и осмотреть весь гардероб,— продолжила сестра Клер.— Каждая вещь была аккуратно обернута в папиросную бумагу с камфарой, но все равно я должна была убедиться в их сохранности. И пришлось же нам потрудиться, распаковывая и снова упаковывая все эти платья, а в то же время интересно — как будто мы распаковывали радугу. Так вот, на самом дне одного чемодана мы нашли большую картонную коробку, а в ней то самое платье с плащом, про которое вы говорили. Коробка эта была так велика, что занимала всю площадь чемоданного дна. Мишель снял с нее крышку и вытащил платье. Помните, вокруг ворота и рукавов были пришиты мелкие белые бусины, напоминающие жемчуг? Подняв платье вверх, Мишель сказал — хорошо бы это в самом деле был жемчуг: мы могли бы его продать и не пришлось бы больше опасаться за судьбу приюта. Я ответила, что не сомневаюсь — если Богу угодно, чтобы мы нашли деньги для приюта, он укажет нам способ. Мишель в эту минуту доставал из коробки плащ, помните — синий с золотом, такой красивый, точно летнее небо и лютики? Он зацепился углом за край коробки, и Мишель приподнял ее, а под коробкой лежала упавшая туда в незапамятные времена сумочка. Маленькая сумочка из того же материала, что плащ, с золоченой застежкой и короткой золоченой цепочкой. Я сразу подумала про Лину — так звали одну девочку в приюте, которая очень любила красивые вещи. Вот был бы для нее чудесный подарок, сказала я себе и тут же сообразила, что другие дети станут ей завидовать. Сами понимаете, какой с них спрос, с детишек. Как бы то ни было, я подняла сумочку и сразу почувствовала — что-то не так...
Сестра Клер остановилась и пригубила лимонад. Стояла та самая знаменитая тишина, про которую говорят, что можно было бы услышать, как муха пролетит. Жан стряхнул в пепельницу пепел со своей сигары так осторожно, словно боялся вызвать лавину.
— А почувствовала я, что эта маленькая сумочка очень уж тяжелая,— снова заговорила сестра Клер.— Я удивилась: застежка и цепочка явно не были золотыми, значит, дело не в них, а в чем-то, что лежит внутри. Я открыла сумочку и не поверила своим глазам. Вот и третье чудо... Знаете, что в ней лежало, мистер Даррелл? Двадцать один соверен. Тяжелые золотые монеты, от которых так и веяло богатством. Не знаю даже, как вам передать мое впечатление, они звенели не как обычные монеты, а совсем по-другому, понимаете, разница была, как между молоком и сливками. Мое сравнение кажется вам нелепым?
— Я отлично понимаю, что вы хотите сказать,— отозвался я.
— Ну вот, Мишель, глупышка, просто обезумел, когда увидел монеты.— Она нежно улыбнулась ему.— Принялся плясать по комнате, крича, что Бог услышал наши молитвы и приют спасен. Мне не сразу удалось его успокоить. Заметьте, я и сама была ошеломлена, однако мне было ясно, что двадцать один соверен еще не решит проблемы приюта. В общем, мы сели и обсудили нашу находку. Мишель твердил, что надо пойти с этими монетами в банк и узнать их цену, и мы пошли в «Лионский кредит», огромное такое здание на бульваре Сен-Мартен, вы должны его знать. Оно похоже скорее на дворец или большую гостиницу, чем на банк, мраморные полы и все такое прочее. Я даже боялась входить, но Мишель заставил меня. Он такой уверенный... Ну вот, когда клерк увидел, что мы принесли, он как-то странно поглядел на нас. Мне стало не по себе, я решила, что он нас заподозрил в чем-то нехорошем. Сказал, что нам лучше обратиться к управляющему, и нас проводили в роскошный кабинет — большие кожаные кресла, огромный рабочий стол не меньше обеденного в каком-нибудь банкетном зале. Мсье Фульвар (так звали управляющего) был чрезвычайно любезен. Сперва он спросил, откуда у нас такое сокровище, и пришлось рассказать ему про платья мисс Бут-Уичерли и про то, как мы нашли соверены. Мой рассказ произвел на него сильное впечатление, и он согласился, что это в самом деле чудо. Потом он вызвал к себе какого-то симпатичного молодого человека, который был... как это называется... в общем, специалистом по золоту. Этот человек унес монеты, чтобы то ли измерить их, то ли взвесить, то ли еще что-то, не знаю толком. Когда он вышел, мсье Фульвар сказал мне, что на самом деле произошло не одно, а два чуда. Понимаете, золотые монеты были дороги сами по себе, однако особую цену придавало им то, что на них стоял 1875 год. Судя по всему, есть люди, которые коллекционируют монеты, раньше я об этом даже не знала, но это совершенно точно. Странное занятие — коллекционировать монеты, верно? Мсье Фульвар сообщил, что один его друг, весьма честный человек, собирает монеты, и если мы позволим, мсье позвонит ему и попросит назвать свою цену. Конечно, я подумала, что следует предоставить сестре Мари заниматься этим делом, но Мишель заметил, что без нее все равно не обойдется', лучше возьмем часть хлопот на себя. Друг мсье Фульвара приехал немедленно. При виде монет он пришел в восторг и предложил, к великому моему удивлению, сумму, которая мне показалась просто огромной. Объяснил, что, будь это обыкновенные монеты — нелепое выражение, правда? но вы меня понимаете,— они стоили бы сто тысяч франков. Но поскольку они чеканены (кажется, так это называется) в 1875 году, то стоят они вдвое больше. Сами понимаете, мы с Мишелем не верили своим ушам, не поверили и глазам, когда мсье Фульвар стал отсчитывать деньги. Нам это показалось огромным, невероятным состоянием. Я думала о том, как счастлива будет сестра Мари, когда мы покажем ей все эти красивые цветные ассигнации, прямо картинки. Вам это покажется глупо, но они напомнили мне платья мисс Бут-Уичерли. Шуршали совсем как те платья, когда мы их распаковывали. Я в жизни не держала в руках столько денег.
Она остановилась, чтобы глотнуть еще лимонада. Мой кофе давно остыл, так я увлекся рассказом сестры Клер.
— И куда вы положили эти деньги? — спросил я, зная, что в рясах монахинь нет скрытых внутренних карманов, как у браконьеров...
— В сумочку мисс Бут-Уичерли,— ответила сестра Клер.— Куда же еще? Ведь мы там нашли монеты. Я чувствовала, что она бы это одобрила.
— Не сомневаюсь,— горячо вымолвил я, представляя себе радость мисс Бут-Уичерли, будь она свидетельницей этой сцены.
— Из банка мы вернулись в ее квартиру,— продолжала сестра Клер,— где, честно признаюсь, нашли на кухне немного кофе и сварили, чтобы подкрепиться. Пока пили кофе, задумались всерьез над тем, как использовать наши деньги для приюта. Понимаете, нас потрясла такая огромная сумма, но как же мы расстроились, когда все просчитали и выяснилось, что этих денег хватит, только чтобы пристроить еще одну комнату. Мы-то, глупенькие, мечтали о двадцати — тридцати новых спальнях с душем и всем, что полагается. Нашему разочарованию не было границ. Должно быть, именно поэтому Мишеля вдруг осенило. Понимаете, когда мы выходили из кабинета мсье Фульвара, он предостерег меня — в шутку, конечно,— чтобы я не потратила все деньги в казино. Разумеется, я слышала про казино, но не очень представляла себе, что это такое. Так вот, сидим мы, значит, пьем кофе, и тут Мишель напомнил мне про слова управляющего банком и сказал, что, пожалуй, именно в казино есть возможность увеличить наше состояние. Я считала, что это исключено, о чем твердо сказала Мишелю.. К моему удивлению, он не менее
