– Скажи лучше – напугать до полусмерти. Позволь мне быть твоим учителем, дорогая, и самому решать, как и что делать.
Элен все еще дрожала; Пьер заботливо укрыл ее своим белым купальным халатом.
– Может, принести кофе? – спросила Аманда.
– Пожалуй, тут нужно что-то покрепче, – сказал Пьер и пошел в раздевалку, где размещались бар и сауна.
– Я такая дура, – извинялась Элен. – Когда я увидела, как вы с Пьером здорово плаваете, то почувствовала себя так глупо, что…
– Вы научитесь плавать, если поверите в свои силы, – подбадривала ее Аманда. – А в этом вам поможет Пьер.
– Я знаю. Он так уверен в себе… Пьер еще ребенком знал, чего хочет от жизни, и теперь всего добился.
– И титул на подходе, – не сдержалась Аманда.
– Без этого он легко мог бы обойтись, – ответила Элен. – Понятно, что Герберты хотят, чтобы Пьер женился на их дочери, но это безнадежная затея: ведь Пьер такой чувственный мужчина.
– И кроме того, он ведь любит вас, – сказала Аманда.
Раздались шаги, и они умолкли: вернулся Пьер с бутылкой шабли и бокалами.
– За что будем пить? – спросил он, разливая прохладное белое вино.
– За любовь! – объявила Аманда. – Она приходит, когда ее меньше всего ждешь.
– За секс, – усмехнулся Пьер, поднимая бокал. – Я всегда жду его с нетерпением.
– За брак, – добавила Элен, – который в идеале совмещает и то, и другое.
– За это, мой ангел, я выпью с особенным удовольствием. – Пьер сделал глоток, а Элен, поймав взгляд Аманды, сказала:
– Мы, французы, часто говорим о браке весьма прозаично, но не всегда имеем в виду то, что говорим.
– Это не относится к тебе, моя дорогая. – Пьер ласково коснулся ее щеки. – Своей прямотой ты отличаешься от многих. Ты единственная цельная натура, кроме мамы, из всех, кого я знаю.
Аманда поставила бокал на столик с такой силой, что чуть не сломалась ножка. С нее довольно!
– Я, пожалуй, съезжу в город, похожу по магазинам, – объявила она.
– Если ты из-за нас, то бежать никуда не надо. Когда мы захотим побыть вдвоем, мы так и скажем.
– Я собралась прокатиться не из дипломатических соображений. Просто захотелось немного позорить деньгами.
– Возьми машину, – предложил Пьер, но спохватился, заметив:
– Хотя вряд ли ты справишься с “мазерати”.
– У меня есть кое-какой опыт, – возразила Аманда: перспектива торчать на солнцепеке, поджидая автобус, ее совсем не привлекала.
– Как? Ты еще и машину водишь! – Он усмехнулся. – Тебя отвезет Гастон.
– Ты что, мне не веришь?
– Верю-верю. Ты и с “роллсом” справишься.
Она чуть было не сказала, что так оно и есть, но вовремя остановилась.
– На самом деле я каталась лишь на мотоцикле моего приятеля.
– Тем более. Гастон тебя отвезет.
Она доехала до центра городка и договорилась с шофером, что он будет ждать ее в маленьком, мощенном булыжником переулке напротив таверны. Шофер сказал ей, что эта таверна знаменита на всю округу своей великолепной кухней.
– Тогда зайду попробую, чтобы самой убедиться, – сказала Аманда, – если, конечно, будет свободный столик.
– А господин Пьер уже заказал вам столик. – Гастон улыбнулся, показав маленькие, желтые от табака зубы.
– Господин Пьер такой предупредительный, – невнятно выдавила из себя Аманда и, зная, что столик заказан и спешить незачем, решила прогуляться.
Был обеденный час, магазины закрыты, и ей оставалось лишь глазеть на витрины. Она приглядела две вещи: бутылку сливового ликера для отца и коробку для ниток с ручной росписью для матери.
Основательно проголодавшись, она вернулась к таверне, где насладилась свежей, только что из Луары, щукой, муссом из лососины, сдобренным острым козьим сыром, и замечательным местным вином “Пуйи фюмэ”.
Только мысль о том, что Пьер и Элен сейчас вдвоем, омрачала ее удовольствие. Хотя Элен и говорила, что мать следит за, ними своим недреманным оком, Аманда представила их в объятиях друг друга, и ей стало так тошно, что она не могла больше наслаждаться едой.
К счастью, магазины уже открылись, и она отправилась за подарками родителям, а на обратной дороге, заметив в витрине лавки аппетитные сыры, купила корзину с набором сыров для мадам Дюбрей.
