Крепкие руки обнимали девушку, мощные мускулистые бедра двигались в непринужденном созвучии с ее ногами.
– Ой, – выдохнула Карли, – какой ты теплый. – Она прильнула к нему, не в силах сопротивляться нахлынувшему желанию своего тела, истосковавшегося по мужским прикосновениям.
Прекрасно понимая, что совершает глупость, Карли хотела вцепиться в него, как утопающий хватается за своего спасителя. Она почувствовала непонятную отстраненность от всех этих парочек вокруг, как будто была невидимой или это был только сон. Закрыв глаза, она растворилась в объятиях сильного мужчины из плоти и крови.
Карли почувствовала что-то щекой и неохотно подняла ресницы. Ей на глаза попалось слово «Джон».
– Джон? – пробормотала она.
– Что?
– Джон, – повторила Карли. – Тебя так зовут?
– Ах да, это одно из моих имен.
– У тебя бирочка на груди колется.
Его пальцы нежно скользнули вдоль ее щеки, снимая бирку. Карли решила не задумываться о том, кто ее ласкает. Подняв голову, чтобы еще раз взглянуть на него, она ощутила новую волну тепла.
Он был великолепен. Его глаза, очень темные, почти черные, казались коричневыми только из-за золотистых искорок, вспыхивающих в глубине. Из-за миндалевидной формы его глаз создавалось впечатление, что они все время улыбаются.
Джон смял бирку в руке.
– Терпеть этого не могу. Как еще тебе такую не навесили?
– Нацепить такую фигню на шелковое платье? – в ужасе переспросила Карли.
– Все, молчу, – рассмеялся Джон. – Теперь я буду звать тебя «Шелковое платье». – Он вновь нежно привлек ее к своей широкой груди. – Наверное, так называют тебя все мужчины в этой комнате… конечно, когда их жены не слышат.
Карли хотела было возразить. Но она действительно купила это платье из-за того, как смотрелись на темно-зеленом фоне ее длинные, волнистые светлые волосы, и как переливалась ткань при каждом движении. Стоит ли противиться, когда самый потрясающий мужчина на вечеринке заметил это?
Взамен она промурлыкала:
– Меня зовут Карли.
Джон кивнул, его подбородок качнулся возле головы Карли. Девушку удивило, что даже такой незначительный жест мог доставить ей удовольствие. Сколько времени прошло с тех пор, как она в последний раз танцевала с мужчиной? Ей не хотелось сейчас задумываться об этом. Она придвинулась к Джону еще ближе, стараясь насладиться каждым прикосновением.
Наверное, ей следовало объяснить, что она не всегда ведет себя так, что на самом деле она не такая. Но Карли не могла отрицать, что сегодня она была самой собой. Просто проявилась та сторона ее натуры, которую она обычно держала в узде – дурочка, наивно полагающая, что ей кто-то нужен.
Карли замерла, прижавшись к Джону. Ей было так приятно. Неважно, что он о ней подумает, ведь это всего лишь на один танец.
Они прекрасно подходили друг к другу. Твердая рука Джона обнимала талию Карли крепко, но не назойливо. Но когда он приподнял ее голову, а затем вновь прижал к своей груди, его касания были мягкими, почти нежными.
Карли охватило острое желание. Она так долго отказывала себе. И этот человек, нежный, сильный мужчина, напоминал ей об этом каждым шагом, который они делали вместе по танцплощадке. Она обхватила его руку своей правой рукой.
Ладонь Джона скользнула вниз по ее спине, усиливая нажим – намного сильнее, чем раньше; ведь ей это не померещилось? – почти у ягодиц. Карли едва не застонала. Она не замечала, что дрожит.
– Шелк? – пробормотал Джон.
– Мммм?
– Музыка закончилась. – Он попытался разжать ее руку, но она воспротивилась.
– Не-а, – прошептала Карли. – Не хочу останавливаться.
– Мне нужно остановиться, – сказал он, – или перейти в более уединенное место.
Карли неохотно открыла глаза.
– А?
Джон легонько шлепнул ее по заду и медленно выпрямился.
– Я думаю, сейчас нам предложат откушать десерт и выслушать старую как там ее.
– Я не хочу есть, – Карли отодвинулась ровно настолько, чтобы посмотреть ему в глаза.
– Правда? – Взгляд Джона вспыхнул огнем. – А я… очень голодный.
Карли подняла руку, желая погладить ладошкой его гладко выбритую щеку, ощутить резкий изгиб его подбородка, может даже провести пальцем вдоль его красивого прямого носа или полных губ.
Внезапно она поняла, что собирается сделать посреди целой толпы, и отдернула руку. Боль одиночества снова вернулась к ней.
