- Что они думают делать с этими деревьями? Выпить болото? - пробормотал Ибра-гим.
- Это то самое, что, по их словам, произошло в Изреельской Долине, - ответил Фа-рук. - Не могут же они изменить того, что повелел Аллах! Этого никогда не может быть. Они идиоты.
- Я слыхал на рынке в Рамле, - сказал Фарук, - что деревья привезли из Австралии и что они всегда хотят пить.
- Австралия? У них что, есть в Австралии дикари?
- Не знаю.
- Где это?
- Где-то за Индией. Так далеко на восток, как продолжается на восток земля, пока не становится западом.
- Этого мне не понять, - сказал Ибрагим. - Они в самом деле верят, что эти деревья станут здесь расти? Оглянись, Фарук, видишь ли ты в этой долине какие-нибудь деревья, кроме этого убогого дуба, который здесь живет лишь ради нашего святого покровителя?
- Нет, - согласился с братом Фарук.
Спустя шесть месяцев после того, как приехали сюда евреи, произошло удивитель-ное событие. Евреи снесли земляные плотины, что отделяли каналы от болота. Ибрагим вытаращил глаза, когда по соединительным канавам гнилые, вонючие воды стали медлен-но стекать в каналы. Вскоре каналы взбухли от устремившейся вниз воды, и уровень бо-лота начал на его глазах понижаться. Через несколько дней он сам увидел, как австралий-ские деревья толстеют от вонючих соков болота. На месте болота, высыхавшего под горя-чим солнцем долины, показалась невероятно черная, богатая почва. Значительную ее часть перенесли на террасы, а остальное снова перекопали канавами, чтобы осушить по-следние следы болота.
Каналы были опустошены в низину. Ибрагим удивился, что они не дали им достиг-нуть моря, и велел Фаруку разузнать.
- Это полнейшее сумасшествие, - сказал Фарук, узнав ответ. - Они это оставляют как место отдыха для перелетных птиц.
Ибрагима бесило, что евреи каждый вечер поют и танцуют, что они в состоянии петь и танцевать после того, как потратили столько сил на дневную работу. Когда он сравнил это с вялой и сонной жизнью Табы, он понял, что два чуждых мира идут к столкновению.
То, что сделали евреи, весьма обескураживало деревенских.
- Нам никогда не отомстить, - однажды прохныкал Фарук.
- Мы добьемся отмщения, - сердито возразил Ибрагим. - Пусть евреи продолжают свои штучки. У них денег сколько угодно, а у нас их нет. Они могут прятаться за своим частоколом, потому что они трусы. Но рано или поздно им придется выйти оттуда, чтобы сеять и собирать урожай. Тогда они узнают законы бедуинов. Подожди... терпение сдвига-ет горы.
Больше всего Ибрагим размышлял о пугающей продаже земли. Сначала евреям от-кидывали болота и эродированые пашни. Поначалу все шло хорошо, ведь и сам он, и все шейхи и мухтары, и феллахи не верили, что у евреев земля пахотная. Рано или поздно они откажутся и уберутся отсюда. Этого не случилось.
По всему региону агенты отсутствующих землевладельцев вручали извещения о вы-селении. Некоторые деревни находились здесь поколениями, а то и столетиями.
Крестьянам давали несколько недель, чтобы просто собрать пожитки и уехать. Одни уезжали сами, других выселяли силой. Они уезжали, не имея ни нового места, ни нового занятия. Их арабские братья отбирали у них самую возможность хоть как-нибудь просу-ществовать. А всего через несколько месяцев землю непременно продавали еврейскому Земельному фонду по кошмарным ценам. Земельный бум продолжался: жадные люди не-жданно наткнулись на золотую жилу. Не надо было быть гигантом мысли, чтобы сообра-зить, что проданный евреям дунам земли принесет больше дохода, чем пятидесятилетняя сдача в аренду феллахам.
С растущей тревогой видел Ибрагим, как его собственный землевладелец Фавзи Ка-бир продавал участок за участком в Аялонской Долине, и все, что осталось, - это Таба и несколько отдаленных деревень.
Внезапно продажа земли прекратилась. Табу пощадили. Почему? Ибрагим был по-ражен. Пашни Табы были самыми богатыми в долине и наверняка принесли бы солидный куш. Фавзи Кабир поступил так не из доброты.
Об этом Ибрагим размышлял упорно, как ни о чем другом в жизни. Наконец его осе-нило. Кабир был в постоянном раздоре с другими могущественными палестинскими семь-ями из-за финансового и политического контроля над страной. У Табы было отличное стратегическое положение. Чтобы любая из доминирующих арабских семей овладела ме-стностью, потребовалось бы соединение Иерусалима с арабскими городками Рамле и Лидда. Таба блокировала такие поползновения. Заполучить контроль над Палестиной - значило иметь дело с Фавзи Кабиром.
Однажды Фарук поднялся на холм, чтобы напомнить брату о том, что Фавзи Кабир скоро совершит свою ежегодную поездку в Яффо для сбора ренты. Фарук смотрел на эту поездку как на лучший момент года, так как она означала неделю в злачных местах Яффо.
- Отправляйся в Яффо, - сказал Ибрагим брату, - и повидай Кабира. Скажи ему, что если он желает собрать арендную плату, то за ней надо приехать в Табу.
- Это все равно, как если бы ты сказал горе идти к Магомету! Он продаст все, что у нас есть, если только сперва не перебьет нас.
Ибрагим ласково улыбнулся.
- Он приедет, - сказал он.
Глава седьмая
Фавзи Кабир был потомком турка и все еще носил старинный турецкий титул эфен-ди. Доброе столетие Кабиры были одной из самых могущественных семей Палестины. Их верное служение стамбульскому султану щедро вознаграждалось. Клану Кабиров были дарованы, а частью приобретены им, более миллиона дунамов земли в разных местах от Газы на юге до Долины Бекаа в Ливане.
С начала столетия Кабиры жили в Дамаске, сделав его своей резиденцией. В Дамаске всегда можно было пристроить еще одного Кабира на доходную правительственную должность, и родственники были надежно интегрированы в истеблишмент. Когда турок вытеснили из региона, везение Кабиров пошатнулось.
Теперь в Дамаске были французы, и с ними можно было иметь дело. Они знали окольное искусство давать и получать милости - 'как мир живет'. В то время как Кабиры продолжали свою благополучную жизнь под французским контролем в Сирии и Ливане, в Палестине было по-другому. Английские чиновники, по крайней мере большей частью, вели дело открыто и без взяточничества.
С тех пор как англичане получили мандат, Фавзи Кабир стал получать счета на нало-ги и прошения от жителей своих деревень по поводу таких вещей, как улучшение дорог, открытие школ, введение агротехники. Парочка христианских арабских деревень просила о больнице, а одна даже имела наглость поинтересоваться насчет электричества.
На самом деле Фавзи Кабир при турках не платил никаких налогов, а турки, в свою очередь, не оказывали никаких услуг крестьянству, шедшему по натянутому канату над бездной нищеты.
В Палестине у Кабира были свои политические трудности. Вернулся его главный со-перник в борьбе за власть - хаджи Амин аль-Хуссейни, в свое время удравший, чтобы из-бежать пятнадцати лет тюрьмы. Англичане не только реабилитировали его, но и назначи-ли на пост Иерусалимского муфтия - высший на подмандатной территории исламский пост.
Еще один политический противник возник в образе Абдаллы, которого англичане привезли с Аравийского полуострова и короновали эмиром вновь образованного государ-ства Трансиордания. Абдалла
