План состоял в том, чтобы устроить прием силам Каукджи, возвращающимся после нападения на Табу. Люди Особого отряда знали, что для того, чтобы не быть обнаружен-ными, остаток ночи надо превратить в долгое, убийственное карабканье наверх. Уингейт взглянул на Гидеона, и тот кивнул в знак того, что тоже справится с этим, невзирая на свой возраст.
В два часа ночи мятежники Каукджи расположились веером у подножья Табского холма и стали крадучись взбираться по склону по направлению к деревне.
По зрелом размышлении над странной встречей с британским офицером, хаджи Иб-рагим собрал своих людей и приказал им перенести деревенские запасы керосина наверх к могиле пророка. Полностью уверовав в план, он обильно пропитал керосином весь пери-метр, так что трава как бы напрашивалась, чтобы ее подожгли.
В половине третьего командир мятежников встал около вершины, поднял свою вин-товку и издал старинный боевой клич: 'Аллах акбар!' Ему ответил рев остальных и залп выстрелов.
Хаджи Ибрагим швырнул первый факел в траву и бросился на землю. Его люди один за другим подбегали к периметру, и каждый швырял свой факел в сторону нападающих. Через несколько секунд ворчанье огня перешло в рев, и огромное пламя рванулось к небе-сам. Над холмом пронесся ветер, почти мгновенно сдув пламя вниз к нападающим. Один за другим вспыхивали человеческие факелы, и проклятья сменились ужасными воплями. Люди прыгали вверх и вниз, земля превратилась под их ногами в пекло. Одни попадали на землю, давясь от едкого черного дыма, другие скатывались вниз, пытаясь опередить вал огня. Пламя настигало их, заставляя в панике разбегаться. За пару минут двадцать пять человек сгорели или задохнулись насмерть. Еще сотня получила тяжелые ожоги.
Остальные, ошеломленные мгновенным разгромом, заковыляли обратно к Факиму, убежищу Баб-эль- Вад. С рассветом они начали входить в узкую теснину в нескольких ми-лях от Факима, едва держась на ногах от усталости.
Особый ночной отряд, проделав жуткий форсированный марш, прибыл к теснине несколькими часами ранее и был развернут в засаде. Тех, что остались в живых после Та-бы, теперь встретила пара пулеметов, установленных так, чтобы искрошить всякого, по-павшего под их перекрестный огонь. Оставшиеся в живых после первого залпа побросали свое оружие и разбежались по холмам, чтобы никогда больше не возвращаться к боевым действиям.
Глава тринадцатая
Октябрь 1937 года
Канцелярия Вакф служила Великому муфтию Иерусалима штаб-квартирой. Она на-ходилась возле большой рыночной площади, известной под названием Гарам эш-Шариф, бывшей Храмовой горой Соломона и Ирода. На Гарам эш-Шарифе находилось главное исламское сооружение - Наскальный Купол, доминировавшее над всем остальным в Ие-русалиме. Величественному куполу было тринадцать веков. Это было место жертвы Ав-раама, святая святых еврейского Храма, и местоположение камня, с которого Мохаммед совершил свой легендарный прыжок на небо. В его тени примостилась маленькая копия Наскального Купола, известная как Цепная мечеть, послужившая моделью для более крупных сооружений. Цепную мечеть муфтий объявил своей личной молельней. По не-сколько раз в день он приходил сюда из канцелярии для отправления духовных потребно-стей.
Скрестив ноги, он сидел на молельном коврике в размышлении.
- Ваше преосвященство! - раздался голос из тени позади него.
Муфтий медленно открыл глаза и вышел из транса.
- Ваше преосвященство! - повторил голос, отражаясь эхом от мраморных стен.
Муфтий обернулся и увидел Густава Бокмана, нелепо одетого арабом.
- Разве вы не видите, что я молюсь!
- Немедленно уходите, - сказал Бокман. - Англичане окружают ваш совет и всех ваших командиров. Есть ордер на ваш арест.
Ворча, муфтий поднялся на ноги и в замешательстве оглянулся по сторонам.
- Побыстрее, - сказал Бокман, - и спрячьтесь.
Они оба побежали из мечети через Гарам эш-Шариф к другому большому зданию - мечети Аль-Акса, вошли и быстро направились по узкой каменной лестнице в потайные пещеры под зданием. Плесень веков смешивалась с запахом пороха, который держали здесь для бунта.
- Не уходите, пока я не вернусь, - велел Бокман.
Прошли день и ночь, прежде чем немец вернулся с узлами. Он принес хлеб и питье, принадлежности для бритья и одежду.
- Что там делается?
Бокман стал бормотать длинный список задержанных. Некоторым вожакам удалось сбежать, но сети были раскинуты по всей стране. По слухам, англичане намерены отпра-вить их на корабле на Сейшельские острова, где-то в Индийском океане.
- Сукины дети! - воскликнул хаджи Амин.
- У нас корабль на якоре в Яффо, - сказал Бокман. - Оставайтесь здесь до арабской субботы, когда в Аль-Аксе будут тысячи почитателей. Это лучший шанс вызволить вас отсюда.
- Не люблю эту темницу.
- Вам нельзя выходить. Во всем Старом Городе патрули. За всеми воротами тща-тельно следят.
Бокман велел муфтию сбрить бороду и надеть принесенную им одежду - белое одея-ние, которое мусульманки надевают к пятничной молитве.
В субботу Гарам эш-Шариф наводнили двадцать тысяч верующих. Молитвы прерва-лись в полдень, и людской поток вылился в узкие переулочки Старого Города, где обнаружить человека крайне трудно. Хаджи Амин аль-Хуссейни, спрятавшись в толпе жен-щин, выходивших из Дамаскских ворот, легко проскользнул мимо внимательного взгляда англичан.
Потом его спрятали в корзине среди таких же корзин с помидорами, предназначен-ными для отправки в порт Яффо; оттуда он отправился на германском грузовом пароходе и по берегу в Бейрут, а затем в Дамаск. В Дамаске хаджи Амин перегруппировал своих людей и продолжал оттуда руководить мятежом в Палестине.
Особые ночные отряды Орда Уингейта твердо установили новые правила новой эры. Нельзя сказать, что только они одни отражали арабский мятеж, но они определенно оса-дили рвение бунтовщиков. Время безнаказанных арабских ночных набегов миновало на-всегда. Особые ночные отряды расширяли свои операции, перейдя границу с Ливаном и лишив бандитов их убежища. Арабские нападения стали выдыхаться.
Партизаны Каукджи были страшно неэффективны. Когда они столкнулись с жест-ким вызовом, их аппетит к действиям, золоту и славе уступил место тоске по родному до-му. Они дезертировали толпами, бросая Палестину ради своих собственных стран.
Не будучи в состоянии сдержать еврейскую иммиграцию или изгнать еврейские по-селения, муфтий обратил оставшуюся энергию против оппозиции среди арабов. Еще два года после мятежа шайки хаджи Амина продолжали оргию убийств, и восемь тысяч пале-стинских арабов перебили друг друга.
Когда муфтий удрал и разбежались Божьи воины Каукджи, выжившие антимуфтий-ски настроенные арабы обрели мужество и заговорили против восстания, и оно начало выдыхаться.
Еще год, и мятеж муфтия потерпел крах, но успел подорвать власть мандата. С само-го начала англичане поставили себя в невозможное положение. Палестину дважды обеща-ли - один раз евреям как их родину по декларации Бальфура, второй раз арабам как часть Великой Арабской страны.
