Всем своим существом ощущая присутствие брата Мейнарда, безмолвно стоявшего рядом, Джослин смотрела невидящим взором перед собой. Какое наказание ждет ее за то, что она без разрешения короля покинула дворец? Но не успела женщина как следует обдумать возможные последствия своего безрассудного поступка, как дверь в тронный зал снова распахнулась. Оттуда вышел один из придворных и, склонившись в поклоне, жестом предложил Лайму и Джослин войти.
Глубоко вздохнув, молодая вдова переступила порог зала.
Король Эдуард был не один.
— Отец?! — удивленно воскликнула Джослин. Позабыв о правилах этикета, она торопливо пробежала через зал и бросилась к отцу, которому не оставалось ничего другого, как заключить ее в свои объятия.
— Я так боялась, что ты не приедешь, — уткнувшись лицом в его плечо, жалобно пробормотала женщина. — Гонец с письмом из Лондона отбыл еще три дня назад. Я…
— Джослин, здесь король, — не дав ей договорить, напомнил Гемфри Рейнард.
В его голосе прозвучали нотки предостережения. Отстранившись от дочери, он обнял ее за плечи и повернулся к Эдуарду, гордо восседавшему на троне.
— Вот видите, Ваше Величество, моя дочь нашлась.
Боясь встретиться с королем взглядом, Джослин склонилась в низком поклоне. Затем беглянка все-таки решилась и, подняв голову, взглянула в горящие гневом глаза Эдуарда. Сердится ли он потому, что она должным образом не отблагодарила его за Эшлингфорд, или потому, что отвергла его?
— Вижу, что нашлась, — согласился король. — И нашел ее, судя по всему, сэр Лайм. — Он бросил на сына Монтгомери Фока заинтересованный взгляд. — Что это означает?
— Думаю, леди Джослин сможет объяснить вам все гораздо лучше, чем я, — ответил Лайм.
Женщина совершенно растерялась и тяжело вздохнула.
— Ваше Величество, не подумайте, что я хотела пойти против вашей воли, но мне необходимо было покинуть замок, так как я очень беспокоилась за сына. Я не могла не увидеть его, мне хотелось убедиться, что с ним все в порядке, что он жив и здоров. Но, к несчастью, выбравшись в город, я заблудилась. Сэр Лайм случайно нашел меня и привел обратно в замок.
Однако ее объяснения не произвели на монарха должного впечатления.
— Значит, вы сочли меня за лжеца и не поверили, когда я сказал, что вашему сыну ничто не угрожает.
— О, Ваше Величество, я… — бедняжка смущенно замолчала. От волнения она не находила нужных слов. — Я мать. Что еще я могу сказать в свое оправдание?
Грозно сдвинув брови, Эдуард наклонился вперед.
— Я…
— Только мать может понять чувства другой матери, моя дорогая, — раздался из глубины зала ласковый женский голос. — Вы, милочка, напрасно тратите слова, пытаясь переубедить этих мужчин.
Джослин приоткрыла рот от изумления. Кто же осмелился перебить властелина Англии? Робко оглянувшись, она увидела женщину, шедшую величественной поступью через зал, направляясь к ним.
Королева Филиппа?! Это, несомненно, она. Боже, как же прекрасна жена Эдуарда! Джослин не раз слышала рассказы о красоте и доброте королевы. Но увиденное превзошло все ожидания. Перед ней стояла женщина неземной красоты. Ее глаза сверкали, подобно звездам на ночном небе, на щеках алел румянец, а милая улыбка, казалось, никогда не покидавшая ее губ, делала ее лицо похожим на лицо ангела.
Остановившись перед Гемфри Рейнардом и его дочерью, королева взяла растерявшуюся женщину за руку.
— Рада узнать, леди Джослин, что вы вернулись целой и невредимой. Ваше таинственное исчезновение вызвало настоящий переполох. Мое воображение так разыгралось, что рисовало самые ужасные картины того, что могло с вами произойти.
Только сейчас оправившись от изумления, Джослин склонилась перед королевой.
Однако Филиппа тут же приказала ей подняться. Одарив молодую вдову очаровательной улыбкой и ласково похлопав по плечу, она повернулась и направилась к трону, где, нахмурившись, грозно сдвинув брови и пождав губы, сидел король.
— Бедняжка столько пережила, что нуждается в отдыхе. Ей следует немедленно принять ванну и успокоиться. Разве вы не согласны, мой господин?
Эдуард перевел взгляд с Джослин на Филиппу. И хотя он все еще старался казаться недовольным, его глаза невольно потеплели при виде улыбающегося прекрасного лица жены.
— Я бы сказал, что еще больше она нуждается в добром совете, — проворчал он. — Какое легкомыслие для женщины: покинуть дворец одной, без сопровождения, а затем заблудиться в городе.
— О, мой господин, теперь можете не тревожиться о ней. Так как вас ждут более важные дела, этой легкомысленной особой займусь я, — заявила королева так уверенно, словно вопрос уже был решен. Затем она повернулась и спустилась по ступенькам, ведущим от трона. — Пойдемте, леди Джослин. Мне с вами нужно серьезно поговорить.
Вдова никак не могла прийти в себя от изумления. Как Филиппе удалось так легко избежать гнева короля? Похоже, эта женщина обладала неограниченной властью над властелином Англии. Украдкой бросив взгляд на Эдуарда, Джослин заметила, что его брови снова начали сдвигаться к переносице, словно он собирался выяснить, что же именно произошло на улицах его города. Но, несмотря на грозный вид, король не окликнул жену и не стал перечить ей, а лишь сказал:
— Передаю вас, леди Джослин, в руки моей супруги. Но предупреждаю, что впредь такого дерзкого поведения не потерплю. Вы поняли?
— Да, Ваше Величество.
Взмахнув рукой, Эдуард разрешил всем удалиться вслед за королевой.
— Меня ждут более важные дела, — громко объявил он, повторяя слова жены.
В полном безмолвии Джослин, ее отец и Лайм последовали за Филиппой и, покинув тронный зал, вышли в переднюю. Как только за спиной послышался стук закрывшейся двери, дочь повернулась к отцу, заметив, что с его щек из-за многолетнего пристрастия к выпивке не сходит нездоровый румянец.
— Отец, вы должны немедленно отправиться к Оливеру, — вполголоса произнесла она. — Он в…
— Я знаю, где он. Я уже собирался ехать в монастырь, когда в тронном зале неожиданно появилась ты. — Скользнув взглядом по лицу дочери, он с явным неодобрением покачал головой. — Господи, Джослин, о чем ты только думала, отправляясь в город одна? Тебя же могли… — он тяжело вздохнул. — Следовало больше пороть тебя в детстве.
Она в ответ улыбнулась: отец никогда и пальцем не тронул ее.
— Король признал наследником Эшлингфорда Оливера, а не Лайма Фока, — шепотом сообщила женщина.
— Да, мне уже сказали.
— Теперь ты понимаешь, почему я боюсь за сына?
Гемфри Рейнард покосился на Лайма.
— Понимаю. Но для меня остается загадкой, почему этот человек спас тебя, хотя вполне мог бросить в городских трущобах на произвол судьбы.
— Я тоже не понимаю.
Отец тряхнул головой.
— Если бы меня не задержали на обратной дороге в Лондон…
— Но каким образом вас задержали? И почему?
Он некоторое время молчал, не решаясь ответить.
— Ах, дочка, мне горько признаться, но задержка возникла не по дороге в Лондон, а по дороге из Лондона.
— Но что означают ваши слова?
— Письмо попало ко мне слишком поздно.
— Но почему? Оно ведь было послано прямо в дом лорда Тайбервилля.
Гемфри Рейнард нерешительно переступил с ноги на ногу.
— Верно. Но когда оно прибыло, меня там не было. А когда оно, наконец, настигло меня… — он беспомощно развел руками. — Только вернувшись в Розмур, я узнал, что ты давно покинула его.
