— А где Оливер? — очнувшись от раздумий, спросила молодая мать.
— Вместе с Лаймом на полях, — тихо ответила старая няня. — Он так просил дядю взять его с собой, что Лайму пришлось согласиться. Лорд Фок сказал, что в такой прекрасный день мальчику не повредит прогулка на свежем воздухе.
Хотя Джослин не считала поле, тем более во время распахивания, подходящим местом для игр ребенка, она полностью доверяла Лайму, зная, что он не позволит Оливеру попасть в беду. Успокоившись, женщина направилась на кухню, но, не сделав и пары шагов, оглянулась.
— Присоединитесь ко мне?
— Нет, благодарю за приглашение. Я, пожалуй, пойду отдохну.
— Вам нездоровится? — обеспокоенно поинтересовалась Джослин.
Эмма покачала головой.
— Нет, просто я устала.
День без Лайма тянулся бесконечно долго. Но даже тогда, когда мужчины наконец вернулись с полей и сели за стол, Джослин не удалось поговорить с ним. В зале царила такая суета, что они не обмолвились ни словом. Лишь изредка, перехватив ее взгляд, Лайм отвечал на него усталой улыбкой.
Откровенно скучая за ужином — как хозяйка замка Джослин не могла не присутствовать в зале — она делала вид, что внимательно слушает восторженные рассказы Оливера о быках, которые, по словам мальчика, были в десять раз больше лошади Лайма, и о плугах, которые «жевали» землю. Несмотря на то, что страсть к Лайму расцвела в ее сердце, как весенний цветок, любовь к Оливеру не ослабела. И все-таки женщина испытывала смешанные чувства. С одной стороны, она не могла не любоваться, видя горящие глаза и счастливую улыбку сына, с другой, ее взгляд невольно устремлялся к Лайму, сидевшему неподалеку в окружении рыцарей. Когда ужин, наконец, закончился, Джослин вздохнула с облегчением.
Вскоре они снова остались вдвоем в ее спальне. И возлюбленный принадлежал только ей.
Подняв голову с его плеча, женщина оперлась на локоть и прижалась щекой к широкой груди мужчины.
— Лайм! — прошептала она. — Ты не спишь?
В ответ не прозвучало ни слова. Подождав еще несколько секунд, Джослин с неохотой начала отстраняться от него.
— Не сплю, — неожиданно ответил Лайм. — Тебе тоже не спится?
Она улыбнулась.
— Надеюсь, то, что с нами происходит, не сон.
Протянув руку, он провел пальцем по ее щеке.
— Я тоже подумал об этом.
Его признание удивило женщину. Повернув голову, она прикоснулась губами к его мозолистой ладони.
— Какие чувства ты испытываешь ко мне, Лайм? — осознавая, что идет на риск, спросила молодая вдова.
Лицо мужчины осталось непроницаемым, но тело напряглось.
— Я думаю и беспокоюсь о тебе, Джослин, — после непродолжительной паузы ответил он.
Думает и беспокоится? Но любит ли он ее?
— И все? — не удержалась она от вопроса.
Лайм снова замолчал, затем, неожиданно повернувшись на бок, прижал ее к себе и, склонив голову, прильнул губами к ее губам.
Сердце женщины затрепетало. Он любит ее! Ее тело и душа ликовали, отвечая поцелуем на поцелуй, лаской на ласку. Его губы и руки сводили Джослин с ума, умелые неторопливые движения вызывали приглушенные стоны. Лайм медленно подвел ее к пику блаженства и, только когда она закружилась в водовороте блаженства, последовал за ней.
Спустя некоторое время они лежали рядом, уставшие и счастливые. Прижавшись спиной к груди Лайма, Джослин наслаждалась покоем в его теплых объятиях и размышляла о происходящем. Она больше не сомневалась в том, что лорд Фок любит ее. Его губы еще молчали, но его тело уже доказало это.
— Когда ты вернешься? — спросила молодая вдова, зная, что на рассвете барон отправится в Торнмид. До восхода солнца оставалось лишь несколько часов.
— Надвигается зима. Урожай уже собран, сев озимых скоро будет закончен. Мне незачем приезжать в Эшлингфорд. Раньше весны мне здесь делать нечего.
Джослин, представив долгую одинокую зиму, невольно вздрогнула.
— Но ты ведь все равно вернешься, правда?
Молчание Лайма ошеломило и огорчило ее.
— Я не могу давать никаких обещаний, Джослин, — в конце концов тихо вымолвил он. — Многое зависит от того, какой урон нанесет Торнмиду чума.
— Но мы еще сможем быть вместе, как сейчас? — затаив дыхание, спросила она.
— Нам нельзя быть вместе, как сейчас, — с горечью напомнил мужчина.
Нельзя!
— Я знаю.
Обвив рукой талию женщины, Лайм еще крепче прижал ее к себе и прошептал:
— А теперь спи, — оставив ее один на один с болью в душе, он откинулся на подушку и мгновенно заснул.
Их окутала тишина ночи. Закрыв глаза, Джослин попыталась заснуть, но беспокойные мысли упрямо будоражили ее сознание. Она лежала рядом с возлюбленным, перебирая в памяти воспоминания о встречах с ним. Молодая вдова снова увидела его въезжающим в Розмур верхом на огромном коне, вспомнила, как постепенно ее страх перерастал в любовь. В любовь, которая сейчас поглотила ее всецело, которая делала ее счастливой и в то же время заставляла страдать. Боже, неужели ничто нельзя изменить? Почему они с Лаймом не могут прожить остаток дней вместе? Оставалось лишь надеяться на чудо. Но сейчас Господь, судя по всему, разгневался и не собирается помогать рабам своим.
Тяжело вздохнув, Джослин еще ближе придвинулась к Лайму.
— Я люблю тебя, — прошептала она. — И всегда буду тебя любить.
Глава 24
Умерла принцесса Джоанна!
Об этой новости, впрочем, как и обо всем остальном, связанном с чумой, говорили только шепотом. Однако в Дорсете, где сейчас свирепствовала болезнь, о кончине дочери короля Эдуарда и королевы Филиппы кричали во весь голос. Люди были перепуганы до смерти: на что могли надеяться простые смертные, если чума не щадила даже особ, приближенных к Богу?
Запустив пальцы в волосы, Лайм замедлил шаг. Теперь он понял, почему королева Филиппа не ответила на его последнее послание. Ей, несомненно, требовалось время на то, чтобы прийти в себя после постигшей ее тяжелой утраты.
Пересекая двор, лорд Фок шел в кузницу Торнмида, но, узнав о смерти принцессы, направился к человеку, от которого услышал о случившемся.
Торговец, разложив на столе свой товар, рассказывал о постигшем королевскую семью несчастье собравшимся вокруг него служанкам. Женщины, затаив дыхание, слушали его рассказ.
— Я говорю чистую правду, — настаивал он. — Бедняжка заболела чумой в августе, когда посещала Францию.
— Францию? — удивленно переспросила Мейв.
Торговец с важным видом кивнул головой.
— Принцесса ездила во Францию для того, чтобы обручиться с сыном короля Кастилии.
«Итак, прошло три месяца», — подумал Лайм. Хотя любые новости распространялись по Англии медленно, было все же странно, что столь важное известие добралось до Торнмида так поздно.
Торговец, заметив подошедшего Лайма, учтиво поклонился.
— Добрый день, лорд Фок! Вас заинтересовал мой товар? Что я могу вам показать?
Лайм собирался отказаться, но вдруг заметил среди вещей брошь. Подойдя ближе, он поднял ее к свету. Простая, но изящная брошь представляла собой цветок, серебряные лепестки которого обрамляли
