– А Шарик? Ты же любишь его, я вижу, – не унимался Буль.
– Шарик – хороший парень, веселый, – разговор стал тяготить Волка.
– Значит, если другой волк встретит нас, то он может нас убить только за то, что мы принадлежим к собачьему племени?
– Да, – нехотя ответил Волк.
– Это мы еще посмотрим, кто кого, – угрожающе проворчал Буль.
– Не спорю, тут уж кому как повезет, – примирительно ответил Волк.
– Мы не можем отвечать за то, что случилось задолго до нашего рождения, – после долгой паузы сказал Буль.
– Это – как посмотреть.
– Но двуногие дают кров и пищу.
– Лес дает кров, в лесу есть пища.
– Тебе легко говорить, ты родился в лесу, – начал было возражать Буль, но осекся, смутившись.
– В том-то и дело. Меня выкормила самка двуногих, у меня был кров и много мяса. Но я здесь. На каком-то этапе жизни каждый волен сделать свой выбор.
– Это не так просто.
– Да. Для этого надо быть свободным, – ответил Волк и, подумав, добавил, разъясняя, – в душе.
Они опять помолчали.
– Что же ты делаешь здесь, среди ненавистного тебе племени? – тихо спросил Буль.
– Отец мечтал о Стае, ему рассказывала мать. И я всегда мечтал о Стае, мне рассказывал отец.
– Ты думаешь, что нашел Стаю?
– Какая это Стая! Это шайка, а не Стая. Ведь девиз Стаи: «Свободны вместе!». А у этих в крови – «Один при хозяине». Предадут… – протянул Волк. – За тесную будку, за объедки, за хозяйскую палку.
– Но ты здесь.
– Всему свое время.
Оборвав разговор, Волк поднялся и медленно побрел в сторону деревни.
– Достали! – глава районной администрации для убедительности хлопнул кулаком по столу. – Скот режут, на фермы нападают, в деревни забегают. Народ волнуется! Из соседних районов тоже сигналы поступают, но все сходится, что базируются они у нас. Чистая шайка! Хуже – банда! Вот только как их логово обнаружить?
– Это мы организуем, – веско сказал представитель коттеджных поселков, – вертушку запустим – нет проблем. Они нас не очень колышут, но на всякий случай… Да и развлечемся – устроим охоту, кобели засиделись. Думаю, возражений не будет, зима, чай, на джипах только так по полям пронесемся.
Через неделю, получив данные от вертолетчиков, самоизбранный комитет местных жителей разрабатывал план кампании.
– Перестрелять всех к чертям собачим! – горячился владелец разгромленной птицефермы.
– Пострелять всегда успеем. На закуску. А в начале – собачками. Славное это дело, да по такой погоде, – не соглашался с ним невысокий, весь седой старичок с забавным хохолком на голове, от которого трудно было ожидать такой кровожадности. Бывший замминистра госбезопасности, на незаслуженной пенсии.
– Не наигрались, смотрю, за свою жизнь. А нам главное – результат. Вот в этом месте заляжем, – продолжал гнуть свое фермер, тыкая пальцем с обломанным и неровно подстриженным ногтем в разложенные на столе фотографии, – шуганем с обоих концов деревни, сами на наши винтовки выскочат.
– А если не выскочат?
– Да куда они денутся? Я бы на их месте точно выскочил!
– Пустой базар, – вмешался в спор представитель коттеджных поселков, бывший еще на первом заседании, – они же дикие, куда рванут – не знаем. Если к лесу, то их наши бравые крестьяне из берданок положат. А если нет или там промашка какая выйдет, мы их на дороге встретим. У меня у соседей лягашей натуральных больше, чем лягавых в районе.
– Интересное предложение, – поддержал его благообразный старичок, – собачки все же задействованы, очень я их уважаю. Только давайте зоны поделим. Значит так. Фермеры в лесу, мы с ближайшей стороны к трассе, а вы – с дальней, чтоб не путаться, у меня ведь тоже друзей-сослуживцев много, уважат старика, съедутся.
Немного поворчали для формы, утвердили.
В ближайшее воскресение, чуть взошло солнце, фермеры стали подтягиваться к окраине леса и, тихо переговариваясь, двинулись через лес к задам крайнего подворья, потом разошлись, обустроили каждый свое место по вкусу и замерли в ожидании. Поглядывали иногда в прадедушкины карл-цейсовские бинокли, засекли, что Стая на подворье, но двигаться никуда не собирается, и немного расслабились.
Не прошло и трех часов, как с разных сторон к деревне подползли две разноцветные, преимущественно черно-белые, змейки, чуть замялись на подъезде, как бы прислушиваясь, а потом их хребты распались и каждый позвонок приткнулся к обочине, из разорванного чрева стали высыпать на дорогу люди, собаки, над этой толпой навис шум приветствий и скрытых угроз, и уже две новых вылупившихся змейки стали вползать на главную улицу деревни.
