пальмы, я не знаю, но судя по описанию, чем-то похожи на наши сосны, все сверху, внизу – ничего, но есть елки. Ешь елку, если приспичило. А эти рожки?! Для того, чтобы ими кого-нибудь испугать, надо, чтобы этот некто эти рожки увидел. С земли их не видно, это я вам ответственно заявляю. Это мне видно сверху, после двух месяцев наблюдения за этим чудом природы. Кого он ими может забодать? Меня? Пусть попробует! Мне главное, чтобы он шею нагнул. Тут я не промахнусь! Вот только куда нацелиться? Шея длинная, где яремная жила – кто знает. Полагаю, надо бить сразу под челюстями, но если ошибешься – взлетишь в небеса. Эх, грехи наши тяжкие! Вот ведь, бесполезное создание, даже в чем-то уродливое, а что-то есть, я мог бы с ним жить, вместе, на воле, бегали бы, он листья свои ест, я – кого поймаю, а днем бы разговаривали, чего еще делать?
– Эй, длинношеий, – крикнул Волк.
– Я вас слушаю, – с некоторой задержкой ответил Жираф.
– Будь здоров, кутай шею, – ответил Волк.
Так разговаривал Волк с обитателями зоопарка, а больше слушал их разговоры между собой и скоро узнал много интересного об их житье-бытье на воле, об их территориях, которые были так непохожи на его, об их охоте и их недругах, которые в свою очередь охотились на них, об их повадках и пристрастиях, о том, как они в один несчастный день попались в лапы двуногим и как после долгих мытарств очутились здесь, в зоопарке, и об их повсеместной вере в то, что в один прекрасный день они вернутся на волю, на свою территорию, где постоянно светит солнце, или, наоборот царит приятный полумрак, или много воды, или бескрайние степи, по которым можно бежать целый день наперегонки с солнцем, надеясь когда-нибудь обогнать его, – это уж кому что нравится, и где много добычи, где славная охота, где будоражит кровь даже не хоровод самок, а борьба с другими самцами за их обладание, где детеныши рождаются легко и растут быстро, вливаясь в твою Стаю, и где сама смерть, неизбежная и нестрашная, приходит в бою или в добровольном уединении.
Часть вторая
Президент откинулся на кожаном кресле в своем любимом кабинете идеальной формы и устало прикрыл глаза. Прошла еще одна неделя его серого президентства, без скандалов, но и без ярких свершений. Возможно, приди он к власти в другое время или в другой стране, он был бы великим, благо и темперамент и образование способствовали этому, но в этой стране в этой время он мог быть лишь присматривающим за тем, как его страна неуклонно, хоть и с видимым замедлением поднималась к вершине.
Был вечер пятницы, когда все обыватели собирались на вечеринки или ехали на природу, бежали на дискотеки, предвкушая последующие ночные приключения, или осаждали двери концертных залов, кинотеатров и театров. Президент был одинок и ему некуда было стремиться.
Он протянул руку и взял со стола папку с надписью «Курьезы», где один из его секретарей собирал сообщения о всяких неожиданных происшествиях. Еще в давние времена адвокатской практики Президента ссылки на всякие экзотические, против всех правил логики и человеческого опыта случаи, которые тем не менее были действительны, помогали ему заронить сомнение в души присяжных, а все остальное уже было делом техники. Да и на нынешнем посту подобные аргументы помогали ему добиваться внесения необходимых, хоть и не столь драматических изменений в накатанный ход жизни нации.
Президент неспешно пролистывал папку, когда раздался стук в дверь и, не дожидаясь ответа, в кабинет вошел его давний еще с университетских времен друг, которого он сразу после прихода к власти назначил своим помощником по национальной безопасности и которому единственному был разрешен беспрепятственный доступ к Президенту в любое время.
– Плохие новости.
– Почему-то в пятницу вечером новости всегда бывают плохими, – философски заметил Президент.
– Надежда Ислама завершает сборку ядерных бомб. У него пять зарядов. И он сразу же их испытает. Ставлю свою яхту против твоей старой шляпы, что испытание он проведет в соседнем государстве.
– Пари заманчивое, но я привык к своей старой шляпе. Одно во всем этом утешает, что не мы его соседи. Сколько у нас времени?
– Не больше двух месяцев.
– Да… Каких-то двенадцать лет назад казалось, что этот бурлящий котел остудили навсегда. Несколько массированных налетов, мизерные, в сущности, деньги приближенным и международное признание марионеточной оппозиции – и дело сделано. Вдруг паяц становится Надеждой Ислама, мы осознаем, что предыдущий был вполне адекватен, и начинаем кормить его свору, которая стала гордо именоваться народным правительством в изгнании. Надо что-то делать.
– Маленькая победоносная война, – начал Помощник.
– Не смеши! – оборвал его Президент. – В первом же прибывшем гробе похоронят мои надежды на второй срок.
– Наши надежды на наш второй срок. Я хотел сказать только это.
– Извини. Устал. Этот вопрос надо решать кардинально, – продолжил Президент. – Эта страна слишком богата людскими и материальными ресурсами. Каждая маленькая победоносная война для нас это всего лишь маленькое военное поражение для них. Еще тысячи лет назад они придумали свою сказочную птицу Феникс, которая возрождается из пепла. Мы уничтожаем правителей, а надо уничтожить страну. Раздробленные, они уже не поднимутся.
– Мысль, конечно, правильная. Любой из этих правителей в изгнании с радостью отдаст боеголовки в обмен на президентское кресло, пусть и на части территории. Но какой вой поднимется! В первую очередь наши заклятые друзья встрянут, они за эти годы тоже жирок нагуляли, взбрыкивать начали, былые амбиции вспомнили. Они же эту Надежду Ислама обхаживают и на нас науськивают.
– Значит, они должны получить свой кусок. Увязнут они там, – мечтательно протянул Президент.
– Как же им такое предложить? Они откажутся, просто так, из чувства противоречия и на весь мир растрезвонят, какие они принципиальные.
– А если мы найдем подходящую форму предложения?
– Скорее всего согласятся. Во-первых, они очень любят приобретать новые территории, даже если они им даром не нужны, во-вторых, кто же будет терпеть рядом такого сумасшедшего, в конце концов, они к нему ближе, чем мы.
