Они шли молча. Так же молча вошли в пустое помещение, где единственный неоновый светильник освещал запертый сейф. Капитан вытащил самый настоящий металлический ключ, открыл сейф и достал стопку карточек. Он долго водил щупальцами, прежде чем выбрал одну из них. Символ, изображённый на карточке, означал «джанн».
Итак, капитан все понял. Старый космический волк отлично разобрался в проблеме дантиста. Наверно, он заблаговременно навёл справки на Металлике, усомнившись в истинных намерениях существа, которое так спешило убраться с планеты, что не пожелало подождать лучшего корабля.
Диллингэм показал капитану знак опасности, усиленный дефинитивом с просьбой ничем не выказывать своей реакции. К этому символу, сохранившемуся со времён войн, прибегали разведчики на вражеской территории, когда разоблачение грозило им смертью. И хотя на мирном грузовом корабле он был совсем не к месту, капитан быстро сообразил что к чему.
Он выбрал карточку с суммой, в которую обойдётся Диллингэму спасательная ракета. Диллингэм согласился, хотя цена показалась ему несколько завышенной. Старый космический бродяга провёл его в отсек, где находилась ракета. Он проследил, чтобы доктор хорошенько привязался ремнями и, не прибегая к помощи «лингвиста», набрал на пульте маршрут следования. Пока все складывалось как нельзя лучше. Они не пользовались никакими средствами связи для переговоров, и джанн не мог догадаться, куда отправляется Диллингэм. Правда, Диллингэм по той же причине не знал, куда капитан его отправляет.
Люк закрылся. Диллингэм почувствовал толчок, и вот уже на него навалилось многократное ускорение, отжившие свой век химические двигатели начали набирать скорость. Он полетел.
Теперь, когда было поздно что-либо предпринять, Диллингэму пришла в голову мысль, что капитану ничего не стоило направить ракету в пустоту, а потом заявить, будто Диллингэм покончил жизнь самоубийством, и получить с Университета денежки сполна за ракету.
Ну нет, Университет немедленно опротестует чек, выданный при столь подозрительных обстоятельствах. Капитан должен это понимать. Нечестная игра не стоит свеч.
К тому же у капитана такая благородная морда!
Диллингэм не осмеливался включить экран и посмотреть, куда мчится ракета, из опасения, что джанн мог подключиться к экрану. Приходилось лететь наугад в надежде, что раз уж он не знает маршрута, то джанн и подавно об этом не догадывается.
Время шло. Диллингэм задремал. Ракета находилась в свободном падении, но вращение вокруг оси создавало внутри некоторую силу тяжести. Диллингэму снились сверкающие роботы.
Разбудили его тормозные двигатели ракеты. Вскоре ракете предстояло опуститься на цивилизованную планету — во всяком случае он так надеялся. А иначе к чему было городить огород?
Посадка была тяжёлой. После того как исчезли перегрузки и Диллингэм пришёл в себя, он с трудом натянул скафандр и открыл люк. Он все ещё не осмеливался включить силовое оборудование, так как управление им требовало помощи «лингвиста». Он был готов ко всему — к снежной буре, горящей лаве или бескрайним водным просторам.
Его ждало разочарование. Пейзаж был знаком. Он оказался на Металлике.
А чего он, собственно, ждал? Ясно, что корабль не успел далеко отлететь от планеты за то время, пока дантист находился на его борту. С другой стороны, спасательная ракета, уступавшая кораблю в мощности, летела до Металлики дольше, чем Диллингэм удалялся от неё на борту корабля. Возможно, потому, что израсходовала запас горючего на достижение первоначального ускорения. Ближайшей планетой оказалась та, которую он недавно покинул.
Где же теперь джанн? Ремонт зуба, надо полагать, закончен…
Диллингэм улыбнулся. Робот, верно, сейчас находится на Рискухе и размышляет, что могло случиться с неким дантистом.
Он осмотрелся. Это был не тот район, где он нашёл и лечил робота. Густая металлическая растительность покрывала почву, поблёскивали чашечки цветков и позеленевшие медные лишайники были ярче, чем у той ямы. На горизонте возвышались ржавые горы, по долине протекал бурный ручей машинного масла.
Дикие места.
Все к лучшему. Джанн в конце концов догадается, в чем дело, вернётся на Металлику, но его не найдёт. Планету в спешке не обыщешь. А раз Диллингэм не прибегал к помощи электронного оборудования, найти его будет невозможно.
Только бы не умереть с голоду…
За спиной щёлкнул «лингвист» спасательной ракеты, хотя Диллингэм его и не включал.
— Не кто иной, как я…
Ого! Об этом таланте робота Диллингэм и не подозревал. Значит, джанн мог не только подключаться к системе связи, но и включать её на расстоянии. Узнав — каким образом, непонятно — частоту «лингвиста» ракеты, он проследил за её курсом.
Как просто!
— Когда вы здесь будете? — устало спросил Диллингэм.
— Через семнадцать минут, о смертный.
Смотри, чтоб ничего, никто, никак Не смог бы твоей жизни угрожать.
Коль клятву я не выполню свою, Всю жизнь себе я не найду покоя.
— Катитесь вы к черту со своей клятвой! — крикнул Диллингэм.
Но тут же подумал: а что, если он пригрозит покончить жизнь самоубийством? Впрочем, вряд ли это чему-нибудь поможет. Придётся писать завещание и в нем указать, какими будут три его желания согласно второй клятве робота и как распорядиться богатством, положенным за третье спасение. Даже смерть — совсем не такая простая штука, как кажется на первый взгляд.
4
Семнадцать минут. Как мало для того, чтобы спрятаться в кустах, подальше от спасательной ракеты. Правда, можно никуда не спешить и дождаться джанна…
Бесполезно. Эту машину не обманешь. К тому же, если и удастся от неё скрыться, чего он добьётся? Медленной смерти от голода и жажды?
О сражении с роботом не могло быть и речи. Диллингэму было сорок два года, но даже в юности он не был силачом. А джанн сильнее любого человека.
Единственная надежда — перехитрить его. Несмотря на все свои преимущества, робот не был очень уж сообразительным, иначе Диллингэму не удалось бы так долго от него увиливать. Роботу, к примеру, ничего не стоило замкнуть на расстоянии систему посадки спасательной ракеты и тем самым разбить её о поверхность планеты. Он мог бы также помешать дантисту взойти на борт корабля, отправлявшегося на Рискуху, вмешавшись в деятельность вокзальных «переводчиков». Робот упустил несколько верных возможностей расправиться с Диллингэмом.
А кроме того, он, очевидно, считал себя обязанным отвечать на все вопросы доктора. Такое поведение типично для машины. Возможно, джанн просто не умел лгать или уклоняться от правды, чему отлично научились маленькие современные роботы. Быть может, это и есть его ахиллесова пята?
— Почему вы позволили мне улететь с Металлики? — спросил Диллингэм в надежде понять мотивы робота.
— Я этим бы, о смертный, помешал Свободе твоего передвиженья.
— Разве это так уж важно, если вы все равно решили меня убить?
— Не должно ограничивать права Других существ, коль это не нарушит Святое слово джанна. Где бы ты, О смертный, ни пытался скрыться, Я все равно тебя найду, и ты Лишь от моей руки кончину примешь.
Затем тебе я право дам избрать Любые три желания за то, что…
— Знаю, знаю. А затем, за третье спасение, вы меня облагодетельствуете.
— И лишь тогда свободен буду я От клятв. И перейду к делам насущным.
Нет, продолжать этот разговор бессмысленно. Диллингэм уже знал, что роботу недоступна ирония, заключающаяся в обещании осыпать богатствами мёртвого человека. Возможно, джанн даже придумает, как выполнить остальные две клятвы, если Диллингэм и не успеет составить завещания.
В распоряжении Диллингэма оставалось не более десяти минут. У него было такое чувство, будто
