Слово 59. О чине монашеского жития, о сокращении и различии оного и о том, почему и каким образом добродетели рождаются одна от другой
От напряженного делания рождается безмерная горячность, распаляемая в сердце горячими помышлениями, вновь появляющимися в уме. А сие делание и хранение утончают ум своею горячностию и сообщают ему видение. И сие видение порождает сказанные выше горячие помыслы во глубине душевного видения, которое именуется созерцанием. А сие созерцание порождает горячность, и от сей горячности, производимой благодатию созерцания, рождается слезный поток, вначале — в малой некоторой мере, то есть в один день много раз идут у человека слезы и потом оскудевают; а за сим следуют непрестанные слезы, и от непрестанных слез душа приемлет умирение помыслов; от умирения же помыслов возвышается до чистоты ума, а при чистоте ума человек приходит в видение таин Божиих, потому что чистота пребывает сокровенною в умирении от браней. После же сего ум достигает до зрения откровений и знамений, как видел пророк Иезекииль. Сие изображает три степени, по которым душа приближается к Богу. Началом всему этому — благое пред Богом преднамерение. И виды дел безмолвия непреложны; они порождаются многим отсечением и удалением себя от дел житейских. Нет большой необходимости говорить о каждом виде сих дел, потому что они всем известны; впрочем, поелику описание оных безвредно и даже, как я утверждаю, более полезно читающим, то нет причины к тому, чтобы полениться описать оные.
Это суть: алкание, чтение, всенощное и трезвенное бдение, по мере сил каждого, и множество поклонов, которые полезно совершать в часы дневные, а нередко и ночью. Пусть же самою малою мерою будет для тебя — положить тридцать поклонов, потом поклониться честному кресту и тем кончить. Но есть и таковые, что, по мере сил своих, увеличивают сие число поклонов. Иные же в единой молитве проводят три часа, имея ум трезвенный и повергшись лицем на землю без принуждения и парения помыслов. И два сии вида обнаруживают и показывают множество богатства благостыни, или благодати, какая уделяется каждому человеку, по мере собственного его достоинства. Какой же иной способ молитвы и пребывания в ней, свободного от принуждения, сего признал я справедливым не объявлять и ни устным словом, ни письменными начертаниями не изображать чина сей молитвы, чтобы читающий, оказавшись не понимающим того, что читает, не почел написанного бесполезным или, если окажется он знающим это, не стал уничижать того, кто не знает порядка в этом, и в последнем случае не произошло укоризны, а в первом — смеха. И тогда, по изречению Апостола, употребляемому им о пророчествующих, и я окажусь в таковых делах
Слово 60. О различных способах брани, какую диавол ведет с шествующими путем тесным, превысшим мира
У сопротивника нашего диавола есть древний обычай со вступающими в подвиг сей хитро уразноображивать борьбу свою: употребляя против них разные оружия и соображаясь с намерением лица, изменяет он способ своего ратоборства. Которые ленивы произволением и немощны помыслами, на тех обращает особое внимание и с самого начала сильно нападает на них, так что восставляет против них твердые и сильные искушения, чтобы в начале пути заставить их изведать все способы лукавства его, чтобы с первого подвига объяла их боязнь, путь их показался им жестоким и неудобопроходимым и сказали они так: «Если начало пути так тяжело и трудно, то может ли кто до самого конца его выдержать многие предстоящие на нем борения?» И с этого времени не могут уже они снова восставать или идти вперед, и даже видеть что-либо иное от не дающей покоя заботы о сем. И недолго диавол ведет с ними жестокую брань свою, чтобы обратить их таким образом в бегство. Лучше сказать, Сам Бог попускает диаволу превозмогать их, и ни в чем не вспомоществует им, потому что с сомнением и холодностию вступили в подвиг Господень. Ибо говорит Бог:
Поэтому, если такова твоя участь, без негодования добровольно прими за Бога временные страдания, чтобы войти в славу Божию. Ибо если в подвиге Господнем умрешь телесно, Сам Господь увенчает тебя, и честным останкам твоим дарует Бог честь мученическую. Посему, как сказал я выше, поелику в самом начале были они нерадивы и расслаблены и не решились предать себя на смерть, то с сего времени во всех бранях оказываются последними и немужественными. Лучше же сказать, Бог попускает, чтобы они были гонимы и преследуемы во бранях, потому что не по истине взыскали Его, но, как бы искушая и издеваясь, пытались совершить дело Божие. Потому и сам диавол сначала узнал их и испытал помыслы их, каковы оные, то есть боязливы и самолюбивы и более всего щадят тело свое. И посему-то как бы бурею гонит их, ибо не видит в них душевной силы, какую обык видеть в святых. По произволению человека стремиться к Богу, и по намерению достигать известной ради Него цели, и Бог содействует, и помогает, и являет ему Свое о нем промышление. А диавол не может приближаться к человеку или наводить на него искушения, если человек не вознерадит или и Бог не попустит ему. Или если кто допустит себя до срамных помыслов самомнением и превозношением или помыслом сомнения и двоедушия, то диавол испрашивает таковых себе на искушение.
Новоначальных же, простых и неопытных, не испрашивает он у Бога, подобно святым и великим, для искушения их. Ибо знает, что Бог не попустит таковым впасть в руки его (так как Богу известно, что нет у них достаточных сил против диавольских искушений), разве будет в них одна из сказанных причин; и тогда сила Промысла Божия удаляется от них. Это есть первый способ диавольских браней.
О втором способе диавольских браней
А которые, как видит диавол, мужественны, сильны, ни во что вменяют смерть, исходят на дело с великою ревностию, предают себя на всякое искушение и на смерть, пренебрегают жизнию мирскою и телесною и всеми искушениями, навстречу тем не вдруг выходит диавол, и долго не показывает себя им, сдерживается, дает им место, и не встречается с ними при первом их устремлении, и не вступает с ними в брань. Ибо знает, что всякое начало брани бывает горячее; и известно ему, что подвижник имеет великую ревность, а ревностные воители нелегко побеждаются. Делает же это диавол, не их самих устрашаясь, но боится он окружающей их, его устрашающей Божественной силы. Посему, пока видит их таковыми, не осмеливается даже прикоснуться к ним до тех пор как увидит, что охладели они в ревности своей и какие уготовали себе в мыслях своих оружия, сложили с себя изменением Божественных словес и памятований, содействующих и вспомоществующих им. Во время же лености их обращает на них внимание, когда уклонятся несколько от первых помыслов своих, и сами от себя начнут изобретать то, что служит к одолению их в них же источающимися ласкательствами мудрования их, и сами от себя душам своим искапывают ров погибели, от лености происходящим парением помыслов, от которых в них, то есть в мыслях и в сердцах их, воцарилась холодность. И диавол, когда удерживается от нападения на них, делает сие непроизвольно, не потому, что щадит их или стыдится их. Ибо ни во что вменяет их. Напротив того, рассуждаю, что некая сила окружает тех, которые с пламенною ревностию стремятся к Богу, с младенческими чувствами исходят на подвиг, без всяких расчетов отрекаются от мира, надеются же на Бога, веруют в Него и не знают, с кем ведут борьбу. Посему Бог отражает от них лютость диавольского лукавства, чтобы не приближалась к ним. Враг обуздывается, видя Хранителя, всегда их охраняющего. Ибо если не отринуть от себя причин помощи, то есть молитв, трудов и смиренномудрия, то Заступник и Помощник никогда не удаляется от них.
Смотри и запиши это в сердце своем, потому что сластолюбие и любовь к покою бывают причиною попущения. А если кто пребывает в неослабном воздержании от этого, то никогда не оставляет его Божие содействие и врагу не попускается приражаться к нему. Если же и бывает когда попущено приразиться к нему для вразумления его, то сопровождает и поддерживает его святая сила, и не боится он демонских
