Грейс спрашивает. Бармен отвечает, что можно. Мы вместе идем в кабину, чтобы она попросила меня соединить. Эта девушка мне становится настолько необходимой, что, кажется, я скоро и в туалет без нее не смогу сходить.
Когда у нас на проводе «Коронованный лев», я прошу соединить меня со старшим инспектором Брандоном.
Он на месте, пьет чай.
— Брандон?
— Yes…
— Сан-Антонио…
— О! Ну что у вас нового?
— Ничего, — говорю я сухо, — а у вас?
— Девушка была отравлена. Лошадиная доза кураре. Знаете, есть такая индейская отрава из коры ядовитых растений, которой они намазывают свои стрелы…
— Кураре! Черт возьми, это что, английский детективный роман? — смеюсь я.
Но он не разделяет моей веселости.
— Ее отравили недели три назад…
— Что-нибудь известно о Хиггинсе?
— Ничего… Его описание мы разослали. Я опубликовал в газетах объявление, что полиции хотелось бы побеседовать с ним.
— Ловкая формулировка, — соглашаюсь я. — Действительно можно сказать, что вы боитесь подмочить чужую репутацию.
— Мы просто осторожны, — произносит Брандон с явным превосходством в голосе, — поскольку для нас официально не существует подозреваемых, а только виновные и невиновные. А так как не имеется неоспоримых доказательств вины, то…
— Знаю, — перебиваю я. — Скажите, у вас нет досье на Хиггинса?
— Нет.
Ему, видно, осточертело быть допрашиваемым, поэтому он переходит в наступление:
— Откуда вы звоните?
— Из Бата.
— Из Бата?
Инспектор изо всех сил старается сдержаться, чтоб не спросить, какого черта мне там надо.
— Ладно, — говорю я, — желаю удачи, мой дорогой…
— И вам того же, — отвечает он. Я вешаю трубку.
Грейс поворачивается, чтобы выйти из кабины, но я задерживаю ее.
— Попробуй найти в книге телефон фирмы Стоуна. Наверное, должен быть… Как думаешь?
Я иду к стойке.
Бармен наполнил нам два стакана виски, пока мы ходили к телефону. Рядом с нашими стаканами стоит третий, пустой.
— Что это? — спрашиваю я его по-английски, призывая на помощь все свои знания.
Бармен вежливо улыбается моему произношению и на таком же смешном французском, как мой английский, говорит, что это стакан клиента, который только что приходил, выпил и ушел.
Объясняя это, он убирает пустой стакан, но по неосторожности цепляет и опрокидывает один полный стакан, из наших.
Он извиняется и тут же исправляет ошибку, наполняя мне новый. Я так полагаю, что разлитый будет за его счет.
Я с огромным удовольствием делаю большой глоток.
Настроение поправляется. Виски — это то, что быстро приводит меня в форму. Любопытно, но я больше склонен к иностранным напиткам, чем к иностранным языкам. Скажем так, кроме ругательств…
— Сколько? — интересуюсь я, вынимая из кармана деньги.
Он говорит, но я ни черта не понимаю. Чтобы показать ему свое доверие, я кладу все деньги на стойку и делаю знак, чтобы он сам выбрал подходящий цвет.
Когда я раскладываю монеты, то замечаю маленький круглый предмет, о котором абсолютно забыл. Пуговица, зажатая в руке Марты, когда я ее откопал.
Странный предмет из могилы — будто послание умершей.
Я машинально кручу пуговицу в руке. На обратной стороне нацарапаны цифры. Я всматриваюсь: 18-15- 12-12-5.
Точно, послание! Но кому? И что это означает? Надо будет повнимательнее потом изучить.
Грейс возвращается из телефонной кабины.
— Нашла что-нибудь? — спрашиваю я.
— Да, — отвечает она.
— А как ты объяснила?
— Что я из профсоюза работников малого бизнеса.
— Хорошая мысль…
— Офис фирмы Стоуна находится в Бристоле. Вот адрес, я записала…
— Браво! Это дело надо вспрыснуть…
— Ты считаешь, что это большой успех? — спрашивает она.
— Если мы будем отмечать только большие успехи, то пить придется крайне редко, — заверяю я и делаю мощный глоток.
Она берет свой стакан, медленно подносит ко рту, пристально глядя мне в глаза, будто молча произносит за меня тост, пьет, морщится и падает как подкошенная.
Глава 9
Где пойдет речь о ночной работе
Все это происходит настолько быстро, что я не успеваю ее подхватить. Будто мне это только кажется, и что стоит мне проснуться, как все станет на свои места.
Грейс, моя малышка Грейс лежит у моих ног. Она растянулась на полу и мертва, по-настоящему мертва, как королева Виктория. Глаза закатились, ноздри сжались, и губы приняли ужасный зеленоватый оттенок.
Бармен с криком бросается из-за стойки. Я наклоняюсь и подбираю самый большой осколок от ее разбившегося стакана. На стенках остается странный неприятный запах. Грейс отравили…
Я протягиваю руку через стойку бара и беру стакан, приготовленный ранее для меня и опрокинутый барменом. Он пахнет так же. Ошибки быть не может: кто-то хотел нас отравить, как колорадских жуков, и меня, и Грейс.
Через десять минут в зале столпотворение. Бармен позвал хозяина, тот вызвал врача и полицию. У меня ощущение, что все окружающее размывается, становится нереальным. Я стою ошарашенный, совершенно пришибленный горем. Не смейтесь, черствые люди! Эта девушка — я так к ней привязался. И она мне так нравилась… Я чувствую себя как ребенок, у которого отняли мороженое, и он еще не совсем осознал потерю. Я тоже не очень понимаю случившееся, и вряд ли мне так сразу удастся вбить это обстоятельство себе в башку даже с помощью молотка!
Наконец появляется местная полиция. Один из полицейских говорит по-французски. Я показываю ему свое удостоверение, ссылаюсь на старшего инспектора Брандона и говорю, что я в их распоряжении, если необходимо…
Я прошу полицейского спросить у бармена, как выглядел человек, зашедший в бар сразу после нас. Ясно, что эта сволочь всыпала нам яд в виски. Если бы не неловкость бармена, пролившего мой стакан, то ваш покорный слуга Сан-Антонио сейчас лежал бы на полу рядом с Грейс, примерно такого же цвета. Вытянувшийся и холодный… А что касается развязки этого расследования, то вам пришлось бы обратиться к книгам более привычного для вас автора…
Полицейский расспрашивает бармена.
— Тот человек был молодым. Волосы светлые… Одет в синее.
— На нем был коричневый замшевый жилет?
