А как-то раз Д. К. пришел домой после драки, выплевывая чужую шерсть, и Ингрид сказала, что у него были «разногласия» с другим котом, и все расхохотались. И как однажды он потребовал обед в четыре тридцать, и кто-то сказал ему: «Твои часы спешат. Вот, посмотри» – и сунул ему под нос специально снятые с руки часы.
Одиннадцать двадцать.
Пэтти с тревогой глядела в сторону коридора. Вот сейчас…
Если бы только можно было объяснить Д. К., что все позади. Она так часто говорила Ингрид, когда он, мяукая, являлся после боевой ночи: «Тебе ведь хочется, чтобы мы понимали его язык? Он пытается рассказать нам о чем-то, о приключениях, о маленьких трагедиях, может быть, он хочет снять камень с души».
Одиннадцать двадцать пять.
Нерешительно заходит Зик, совсем не такой Зик, каким его знали. Она хочет улыбнуться, но не может и отворачивается к окну. Пэтти слышит его голос:
– Я не мог не приехать, потому что знаю, как много он для вас значит. Я помню, как я места себе не находил, когда моя собака попала под машину.
– Спасибо, – произносит она тоном, которым благодарят официанта за стакан воды.
Ингрид бросает «Привет!» и добавляет:
– Я рада, что ты пришел.
– Ага, – вступает в беседу Майк. – Именно в такие минуты познаются истинные друзья.
Зик заметил Грега и церемонно кивнул. Грег холодно поздоровался, давая понять, что дальнейшие разговоры неуместны.
Такой тип, подумал Зик, вполне может воспользоваться эмоциональной неразберихой в душе женщины. Он умен, он может попытаться разжечь давно угасшее пламя и использовать все свои профессиональные трюки, чтобы сбить Пэтти с пути истинного.
Одиннадцать тридцать.
Распахиваются двери, и появляется доктор Монтон. Взгляд его задерживается на Зике, и тот выступает вперед.
– Доктор, Зик Келсо – это я.
Доктор Монтон кивнул и обратился к остальным:
– Никаких осложнений. Ему надели корсет, и в четыре часа дня он будет выписан из больницы. У нас не хватает койко-мест, и если бы вы смогли подъехать к этому времени…
– Значит, мы сможем забрать его домой уже сегодня? – восклицает Майк.
Ингрид утерла слезы. Грег стискивает руку Пэтти.
– Ну вот! Говорил же я, что этот кот бессмертен. Он всех нас переживет, боюсь, что это так.
Тут снова заговорил доктор Монтон:
– Его следует раз в полгода приносить на медосмотр. Он в таком возрасте, когда уже требуется регулярная диспансеризация.
Майк спросил:
– Сколько с нас?
И вынул чековую книжку.
Джордж Рэндалл остановил его.
– Спасибо, Майк, но об этом позабочусь я.
– Нет, папа, я же сказал, что это я беру на себя. Я обещал, и потом это мой долг перед стариной Д. К. – Он бросил многозначительный взгляд на Пэтти и Ингрид. – Есть тут люди, которые считают меня жадиной.
Зик шепнул Пэтти:
– Мы можем переговорить наедине?
– Нам не о чем разговаривать.
– Прошу.
Она отошла в сторону.
– Прости, нет.
Просить прощения она вовсе не собиралась. Почему, подумал Зик, люди просят их простить, когда вовсе не собираются приносить извинения?
Когда они уходили, Грег хозяйским жестом взял Пэтти под руку, что не ускользнуло от внимания Зика, который задержался, чтобы переговорить с доктором Монтоном.
В дверях Майк напомнил Ингрид:
– Не забывай, что ты мне должна пять долларов.
Ингрид повернулась, как на шарнирах:
