что-то против него, и не могла его предупредить, это делало ее такой же непорядочной, как и Фил. Ей не приходилось прежде участвовать в чьих-то сомнительных интригах, ощущение было не из приятных.
Подошла официантка. Капитан Эвелл заказал бифштекс с картошкой, кофе и кусок черничного пирога. Официантка улыбнулась и ушла. Он повернулся к Руфи и покачал головой.
– Вы не похожи на человека, которому мелкое разочарование способно испортить жизнь. Воспринимайте это как обязательную часть вашего образования, мисс Севернс. Самый скучный человек на земле тот, кто никогда не менял обстановки, – он улыбнулся. – Фил Харлоу – немного фанатик и вряд ли он изменится только от того, что вы к нему приехали. Кстати, он с утра уплыл в Ричмонд и не вернется до позднего вечера, так что я бы советовал прокатиться со мной на пароходе через залив.
Руфи подали завтрак, но она к нему не притронулась и продолжала пить кофе.
– Интересно, – сказала она, – это морское дело делает людей философами или философов тянет в море?
Он засмеялся.
– Про философов не скажу, но в море всегда хватает времени для раздумий, особенно в Тихом океане при хорошей погоде.
– Фил Харлоу, – сказала она спокойно, – не должен меняться из-за того, что я здесь, просто то, что произошло вчера в этом портовом кабаке, – непростительно.
– Почему же, все было по правилам портовых кабаков. Просто вы немного не вписывались в обстановку – остальные были в порядке.
– В таком случае, Фил не должен был вести меня туда.
Эвелл пожал плечами.
– Я согласен, но вы туда все же попали и вот теперь, спустя десять или двенадцать часов, все еще переживаете. Какой же смысл? Послушайте, давайте я возьму вас с собой на корабль и вы забудете обо всей этой чепухе.
Она ответила:
– Я боюсь глубокой воды. Я ведь выросла далеко от моря.
Он не сдавался.
– Ладно, тогда давайте покажу вам замечательный вид на город – вы ничего подобного в жизни не видели. А к воде мы и близко не подойдем.
– Вам же надо быть на корабле, – напомнила она.
– Я разве сказал – сегодня? – он лукаво улыбнулся. – Должно быть, оговорился – плавание у меня намечено на завтра.
Принесли его заказ; Руфь подумала, если он каждый раз съедает на завтрак бифштекс таких размеров, то должен, по идее, быть гораздо толще, чем есть на самом деле. Жареной картошки на его тарелке хватило бы на несколько человек. Даже кофейная чашка, и та больше обычной. Возможно, в здешних ресторанах моряков всегда кормят обильнее, чем остальных. Он заметил ее удивление и подмигнул.
– Скука и плохая погода выработали эту привычку. Когда в молодости я ходил по Северной Атлантике, меня к этому приучила плохая погода. Теперь это, главным образом, скука.
Руфь хорошо помнила силу его руки, обнимавшей ее во время танца прошлым вечером. Этот человек наверняка знал тяжелую физическую работу и был крепок, как сталь, поэтому Руфь не слишком поверила его замечанию, Она тоже занялась едой, и некоторое время они молчали, потом он прервал молчание:
– Что касается прогулки, мисс Севернс, – думаю, прокатиться в такую чудесную погоду в любом случае лучше, чем сидеть в номере, дожидаясь звонка от Фила. Я ведь не предлагаю ничего предосудительного, ничего такого, о чем вы не могли бы сказать Филу. Мы встретились за завтраком. Живем в одной гостинице. Вместе прокатились, что в этом дурного?
Она думала, что он, как капитан, живет у себя на корабле. В Сан-Франциско, с другой стороны, тысячи гостиниц – каким образом он оказался именно в этой, где остановилась она?
– Вы любите историю? Полуостров буквально ею напичкан. Военная база – Президио – была основана испанцами еще до того, как на восточном берегу узнали про Калифорнию. Городские зеленые холмы сплошь все изрыты военными тоннелями и старинными укреплениями.
Эвелл прервался, ожидая расспросов, но она внимательно слушала. Восприняв это как поощрение, он продолжал:
– Вы слышали о секвойях на побережье? Они – самые древние деревья на планете и самые большие, точь-в-точь живые существа.
Она не удержалась от улыбки.
– Вам следует работать в туристическом бюро, капитан.
Он тоже ответил ей дружелюбной улыбкой.
– Может, именно этим я и займусь, когда оставлю, море.
Она испытала угрызения совести.
– Оставите море?
– Сейчас мало кто трудится в море до старости.
Все мечтают сменить профессию. То есть что-то от веры в бессмертие – мы как бы проживаем одну жизнь и начинаем новую. Кстати, хотел вам кое-что показать в этой связи. Она не поняла.
– Что показать?
