— Что же вы сделаете?
— Передам ее вам, господин комиссар.
Фернандес немного помолчал.
— Я верю вам, сеньор Моралес, — очень серьезно проговорил он.
— А оружие, которым убили Эстебана, у вас?
Комиссар открыл ящик стола и, развернув кусок ткани, показал мне испачканный кровью нож.
— Убийца успел вытереть рукоять или же позаботился надеть перчатки, поскольку никаких отпечатков пальцев мы не обнаружили…
Я стоял как зачарованный, почти не слыша объяснений комиссара Фернандеса, ибо тут же узнал нож Хуана.
Мария не сразу открыла дверь, и по ее заспанному лицу я понял, что девушка только что встала с постели.
— Вы? В такой час?
Не ответив, я толкнул дверь и вошел.
— Но… Хосе!
— Где Хуан?
— Он еще не вернулся. А что?
— Так ваш брат не лег спать, когда мы расстались?
— Нет. Пошел гулять с друзьями.
— В час ночи?
— На Святой неделе в Севилье не бывает ни дня, ни ночи.
— Хорошо, я его подожду.
Теперь уже Мария окончательно проснулась.
— Но, Хосе, я понятия не имею, когда Хуан вернется!
— Ничего, я не тороплюсь!
Мое поведение начало раздражать девушку.
— Послушайте, Хосе, вы не можете оставаться здесь! Подумайте о моей репутации!
— У меня есть заботы поважнее, Мария.
— Но что происходит, Хосе?
— Я скажу вам, когда придет Хуан.
— Это… так серьезно?
— Да.
— И вы не хотите довериться мне?
— Нет. Идите спать.
— Пока вы не уйдете, я не лягу.
— В таком случае нам придется ждать вместе.
Мне было больно смотреть на ее несчастное, испуганное и усталое личико, но я не мог позволить себе расслабиться. Мария заплела волосы, умылась и, вернувшись в комнату, села напротив. Мы больше не сказали друг другу ни слова. Да и что говорить? В наших отношениях что-то уже безнадежно сломалось. Около пяти часов наконец вернулся Хуан. Парень с нескрываемым удивлением уставился на меня.
— Дон Хосе?
Я встал и, грубо ухватив его за лацканы пиджака, рванул к себе.
— А ну, покажи мне свой нож! Где он?
Парень ошалело посмотрел на меня, потом на сестру. Я не видел выражения лица Марии, только слышал ее прерывистое дыхание.
— Но… что все это значит?
— Только то, что я тебе уже сказал! Покажи нож!
— Я не знаю, куда он делся, сам никак не могу найти…
Я с размаху влепил ему пощечину, и парень шлепнулся в противоположном конце комнаты. Мария тихонько вскрикнула и бросилась к брату, но тот уже вскочил на ноги и собирался дать мне сдачи. Я встретил его коротким ударом в челюсть, и Хуан вытянулся на полу без сознания. Сестра, рыдая, опустилась на колени рядом с ним. Не поднимая головы, она глухо проговорила:
— Вы, что, с ума сошли, дон Хосе?
— Держитесь подальше от всей этой грязи, Мария!
— Мое место там, где брат.
Хуан медленно приходил в себя. Тихонько застонав, он отстранил сестру, сел и поглядел на меня.
— За что?
— Где твой нож?
— Я вам уже ответил: не знаю.
— Хочешь, я скажу тебе, где он?
— Так вы его нашли?
— Да. В теле бедняги Эстебана, с которым я должен был сегодня встретиться, и вошел достаточно глубоко, чтобы несчастный умер на месте.
— Это неправда!
Парень в полной растерянности уцепился за меня.
— Это неправда! Неправда! Признайтесь, что вы обманули меня!
Паршивец сумел придать голосу такие интонации, что невольно тронул меня. А Мария, снова тяжело опустившись на стул, беззвучно плакала.
— Я сказал тебе правду, Хуан, и комиссар Фернандес сейчас уже ищет владельца ножа…
Теперь Хуан казался просто насмерть перепуганным мальчишкой. Он прижался к сестре.
— Мария… мне страшно…
Девушка посмотрела на меня.
— Почему вы не выдали Хуана полиции?
— Потому что я ищу куда более крупных хищников, а ваш брат волей-неволей должен вывести меня на их след.
Хуан взглянул на сестру.
— Ты ведь не веришь, что я убийца, правда, Мария?
— Нет, Хуан, не верю.
Эта парочка начинала всерьез действовать мне на нервы! Причем не знаю, что раздражало больше — циничное лицемерие Хуана или слепое доверие Марии к брату. Поэтому, прежде чем уйти, я постарался подпустить еще капельку яду.
— Имей в виду, Хуан, Алонсо и Чарли тебе будет не так просто убедить в своей невиновности, как сестру!
Мария подошла ко мне.
— Это все, что вы хотели сказать нам, сеньор?
— Пока — да.
— В таком случае я прошу вас уйти.
Я пожал плечами и, взяв шляпу, направился к двери. Девушка уже успела ее распахнуть.
— Мария…
— Забудьте этот дом навсегда, сеньор. Здесь нет места тем, кто считает моего брата преступником…
Я, как сомнамбула, брел по все еще пустынной Сьерпес. Бедная Мария! Она так до конца и останется наивной дурочкой! И бедный Хосе Моралес! Он так надеялся наконец обрести счастье… Старина Клиф говорил правду: женщина — заклятый враг агента ФБР. Однако, невзирая на всю мою горечь и боль, что-то шевелилось в подсознании, и это что-то весьма походило на сигнал тревоги. Нет, головорезов Лажолета я не боялся — наоборот, ноша казалась мне настолько тяжелой, что я, пожалуй, принял бы их с распростертыми объятиями. Скорее, внутренний голос нашептывал, что я упустил из виду какую-то важную подробность. Но какую?
Святой понедельник
