Джироламо засунул пакет в нагрудный карман куртки Ферранте.
— А что делать с ним?
— Оставь это мне. Я отнесу его в винный погребок на постоялом дворе. Когда он проспится, пребывание во дворце Дженелески представится ему не более чем сном. А кроме того, потеряв столько времени, он умчится в Имолу, едва придя в себя. Я думаю, часа в три ночи он уже будет на ногах.
— Ну что ж, этого времени мне хватит за глаза, — Джироламо сунул копию приказа герцога за пазуху. Думаю, мессер Рамиро де Лоркуа будет ждать неприятный сюрприз, когда он приведет свой отряд в Тильяно. Если Касерта что-то смыслит в военном деле, он разделается с этим де Лоркуа.
На том они и расстались, Джироламо поскакал в Сан-Часкано, а Тито взвалил Ферранте на лошадь и отвел ее к постоялому двору.
Следующим вечером Джироламо вернулся в Лояно, покрытый дорожной пылью, полуживой от усталости. Но в превосходном настроении. Дело выгорело. Касерта щедро вознаградил его и начал готовить войска к бою. А по пути назад, у моста через реку По, мимо него промчался Ферранте, нахлестывающий коня так, словно за ним гнались дьяволы.
После чего братьям Дженелески осталось лишь ждать известия о разгроме отряда Рамиро де Лоркуа, известия, подтверждающего, что Ферранте да Исола предал своего господина, а Тито Дженелески говорил на аудиенции чистую правд". И Чезаре Борджа не оставалось бы ничего иного, как извиниться за то, что он посчитал этого достойного дворянина лжецом.
Наутро в Лояно действительно стало известно о кровавой битве в окрестностях Сан-Часкано. Тито де Дженелески сразу же отправился во дворец герцога. Шел он с легким сердцем, уверенный в себе.
— Вы слышали новости? — спросил герцог вошедшего в кабинет Тито. Сам он что-то писал за столом.
— Ходят слухи о жестоком бое, ваша светлость, — и поневоле восхитился герцогом, чего ранее с ним не случалось. Его хладнокровие вызывало уважение. Часть армии разбита, доверенный капитан оказался предателем, а герцог олицетворял само спокойствие, словно ничего особенного и не произошло.
— В письме, которое Ферранте повез в Имолу, — продолжал герцог, — я приказывал де Лоркуа напасть на Тильяно и захватить его. Но, похоже, защитники Сан-Часкано прознали о содержании моего приказа, и Касерта устроил у Тильяно засаду.
Сердце Тито гулко забилось. С трудом ему удалось ничем не выказать переполнявшую его радость.
— Вы не вняли доброму совету, ваша светлость. И поверили этому прощелыге Ферранте, несмотря на мои предупреждения.
Чезаре добродушно усмехнулся.
— Не внял, значит, доброму совету?
— Ну, разумеется. Если бы…
— Если бы все вышло наоборот, вот тогда бы Ферранте оказался предателем.
— Наоборот? — промямли мессер Тито. Реплика герцога сбила его с толку.
— Похоже, вы еще не слышали, чем закончилась эта история. Пока Касерта и его войска сидели в засаде у Тильяно, де Лоркуа со своим отрядом перешел реку в нескольких милях к западу и без единого выстрела вошел в беззащитный Сан-Часкано. Касерта, увидев, что в тылу враги, а его город захвачен, обратился в бегство.
В глазах герцога, вглядывающегося в побледневшее лицо Тито, играли веселые искорки.
— Видите ли, мессер, — соблаговолил он объясниться, — Ферранте вез два приказа. Один должен был попасть в руки Касерты, дабы выманить его из-за крепостных стен, второй, Ферранте спрятал его в сапог, куда вы не удосужились заглянуть, предназначался только Рамиро де Лоркуа. И Ферранте сделал все, что от него требовалось, доказав свою преданность. Как я вижу, вы не знали всех условий испытания, которое он успешно выдержал не без вашей помощи. Ибо, когда Ферранте, следуя моим указаниям, появился у стен Сан-Часкано с предлежением продать ложный приказ, его прогнали прочь, поскольку Касерта уже купил копию приказа у вашего брата, — Чезаре рассмеялся. — А теперь, когда Касерта бежал, полагаю, мне следует послать вас к нему, чтобы вы получили все, что вам причитается, за сведения, которые ссудили ему.
Ужас охватил Дженелески, ужас, смешанный с бессильной яростью. Он и его брат оказались пешками в партии, разыгранной Чезаре Борджа. И он упал на колени перед герцогом, не знающим жалости, привыкшим вершить скорый суд, никогда не милующим виноватого.
— Пощадите! — взмолился он, упав на колени.
Но Чезаре вновь рассмеялся и пренебрежительно махнул рукой.
— Я и так всем доволен. Теперь я могу сняться с лагеря и продолжить поход, благодаря тому, что вы помогли мне разгрызть этот орешек. В вашу пользу говорит и то, что вы сослужили добрую службу моему другу Ферранте да Исола, излечив его от любви. Влюбленный солдат — плохой солдат, такие мне не нужны.
Насмешливые интонации, улыбающиеся глаза герцога еще более напугали Тито. И, не вставая с колен, он простер руки к герцогу, вновь моля о пощаде. Но вид несчастного уже наскучил Борджа. Он резко поднялся. Тон его изменился, стал жестким, суровым.
— Прочь с моих глаз, жаба, — приказал он гордому дворянину из Лояно. — Убирайся, и чтоб я никогда больше не видел ни тебя, ни твоего брата, ни твоей сестры. Вон!
И Дженелески выскочил из кабинета, почитая себя счастливцем.
Глава 3. ШУТКА ФЕРРАНТЕ
Карьера Ферранте да Исола, вернее, ее неожиданный конец, занимает многих любителей военной истории. Как метеор, врывается он на ее страницы, оставляет яркий свет громких побед и внезапно исчезает в небытии.
Вот о последних днях его жизни, вернее, о той шутке Ферранте, что привела его к гибели, и пойдет речь в этой главе. И раньше Ферранте говорили, что подобного рода розыгрыши, на которые он был мастер, не доведут его до добра. Он же, обожая веселые истории мессера Джованни Бокаччио, не воспринимал их всерьез, иначе внял бы предостережению Пампинеа и поостерегся подшучивать над кем бы то ни было. Но так уж получилось, что его смех зачастую оборачивался горем и страданиями для других.
Знакомые Ферранте подмечали в нем склонность к черному юмору с давних пор, но особенно эта черта его характера стала проявляться после той душевной травмы, что нанес ему роман с Кассандрой де Дженелески.
Кавалеристы Ферранте входили в состав крупного отряда, спустившегося в долину Чечины, который Борджа вел на помощь своим войскам, осаждавшим Пьомбино. Но Ферранте не пришлось принять участие в осаде, ибо герцог дал ему другое задание. В Кастельнуово, где армия остановилась на ночь, Ферранте вызвали в шатер Борджа. Герцог в отороченном мехом халате сидел на походной кровати, изучая карту. И перешел к делу незамедлительно, не дожидаясь приветственного поклона Ферранте.
— Вам знакомы здешние места?
Что-то Ферранте и знал, но, будучи сицилийцем, не привык признаваться в собственном невежестве. Поэтому ответил без малейшего промедления:
— Как свои пять пальцев, ваше высочество.
Бровь герцога изумленно изогнулась, он чуть улыбнулся.
— Тем не менее эта карта вам не повредит, — он протянул Ферранте карту и тут же задал следующий вопрос:
— Какими силами можно взять Реджио ди Монте?
Разумеется, Ферранте пользовался доверием герцога и принимал участие в военных советах. Но никогда ранее он не удостаивался такой чести, как ныне: Борджа интересовало его личное мнение. Его переполняла гордость. В собственных глазах он вырос на добрый фут. И ответил не Сразу, а после долгой паузы, сдвинув брови к переносице и потерев гладко выбритый подбородок.
— Все зависит от того, сколько времени будет в распоряжении осаждающих.
Чезаре нетерпеливо махнул рукой.
— Это я знаю и сам. Давайте условимся о следующем: городок надо взять быстро, армия не может позволить себе длительную осаду. Сколько для этого потребуется солдат?
Герцог задал сложную задачу, и Ферранте хорошо понимал, что нельзя ошибиться с ответом, ибо
