бригады было приказано оказать поддержку советским войскам, продвигающимся вдоль северного края прорыва.
Днем раньше, 23 ноября, Кирюхин побывал в штабе своей конно-механизированной группы, расположенном близ деревни Луковинки, чуть восточное Карамзине, в восьми километрах от Вазузы. Два корпуса, составлявших эту группу, были рассеяны в районе сбора, простирающемся на 8 км на север, к редколесью. Несмотря на наличие хороших дорог, соединяющих эти районы сбора с линией фронта, своевременное и скоординированное выдвижение впечатляющих по численности кавалерийских и танковых соединений синхронно с наступлением пехоты было непростой задачей. Поэтому план движения оказался сложным и подробным. По прошлому опыту Кирюхин знал, что непредвиденное и ожесточенное сопротивление противника или капризы погоды способны нарушить даже самые проработанные планы. Именно поэтому он проводил долгие часы с командующим группой, генерал-майором В. В. Крюковым, командиром 2-го гвардейского кавалерийского корпуса, и полковником П.М. Арманом, командующим 6-м танковым корпусом, обсуждая, как будут разворачиваться события при разном стечении обстоятельств. Командующим группой Крюков стал благодаря большему опыту, а также потому, что кадровый командующий танковым корпусом, генерал-майор А. П. Гетман, в то время оправлялся после недавних болезней (63). Кирюхину очень недоставало опытного командира танкового корпуса.
Списочный состав конно-механизированной группы выглядел более чем внушительно. Танковый корпус Армана состоял из 22-й, 100-й и 200-й. танковых бригад, 6-й мотострелковой бригады и 11-го отдельного гвардейского минометного дивизиона (с «катюшами»), в то время как кавалерийский корпус Крюкова включал 3-ю и 4-ю гвардейские и 20-ю кавалерийскую дивизии, 5-й отдельный конно- артиллерийский дивизион, 2-й отдельный истребительный противотанковый дивизион и 151-й минометный полк. Общая численность группы — 21011 человек и 16 155 лошадей. Вооружение — 13 906 винтовок и карабинов, 2667 пистолетов-пулеметов (ППШ и ППД), 95 станковых пулеметов, 33 зенитных пулемета (ДШК), 384 противотанковых ружей, а также 48 76-мм орудий полковой и дивизионной артиллерии, 64 120-мм миномета, 71 82-мм миномет, 226 50-мм минометов, 48 45-мм орудий ПТА, 12 37-мм орудий зенитной артиллерии и 170 танков.[8] Половину танков составляли средние модели Т-34, остальные — русские и иностранные легкие танки (в том числе британские ленд-лизовские «Матильды») (64). Танков подвижной группы вместе с более чем 360 танками, поддерживающими пехоту в 20-й армии, должно было с избытком хватить для обеспечения успеха операции.
Вся задача заключалась в том, чтобы применить эти силы своевременно и в нужном месте ради достижения желаемого эффекта. Если не считать недавней удачи Василевского на юге, советские войска никогда прежде не решались на такой шаг. Точное и успешное введение крупных кавалерийских и механизированных подразделений в прорыв требовало скоординированных действий и надлежащего сочетания атакующих сил, чтобы они могли выстоять в бою. Крюков планировал сформировать три походных колонны, каждая из которых должна была включать и конницу, и бронетехнику. Всем трем предстояло вступить в бой одновременно, по трем маршрутам. На правом фланге группы первая колонна, составленная из 3-й гвардейской кавалерийской дивизии и 100-й танковой бригады, форсировала реку Вазуза севернее Гредякино и сосредоточивалась западнее Ведерниково. Резервная колонна группы, с 4-й гвардейской кавалерийской дивизией и 5-м конно-артиллерийским дивизионом, следовала за 3-й гвардейской кавдивизией и защищала ее правый фланг. В центре участка группы 200-я танковая бригада и 13-й гвардейский кавалерийский полк наступали южнее Кобылино и сосредоточивались близ Арестово, а на левом фланге группы 20-я кавалерийская дивизия и 22-я танковая бригада наступали севернее Пруды и сосредоточивались возле населенных пунктов Бобровка и Холм. И наконец, 6-я мотострелковая бригада, не располагающая своей бронетехникой и почти не имеющая автотранспорта, следовала за 4-й гвардейской кавалерийской дивизией, прикрывая правый фланг группы (65). Заняв районы сосредоточения западнее Вазузы, только что освобожденные от немецких войск наступающими в авангарде стрелковыми дивизиями, конно-механизированная группа должна была перестроиться в боевой порядок и развивать действия по направлению Сычевка и Чертолино в соответствии с задачей фронта. Задача танковому корпусу Армана была поставлена следующим образом: «6-му танковому корпусу с 1-й самокатно-мотоциклетной бригадой из района Григорьево, Тимонино, Зеваловка нанести удар в направлении Вязовка, Барсуки, Колодня с задачей во взаимодействии с 20-й армией ударом с юго-запада овладеть Сычевкой и не допустить подхода к Сычевке резервов противника… В ночь перед атакой выйти на Вазузу» (66).
Крюков получил почти такой же приказ, но конечной целью в нем было названо продвижение к лесу Медведь и на север к Чертолино. Кирюхин, Лобачев и его начальник штаба мысленно видели, как кавалеристы Крюкова и танки выдвигаются, по возможности, бесшумно на исходный рубеж для наступления позади пехоты, сосредоточенной на восточном берегу Вазузы. Пока они совещались, почти весь оперативный отдел армии находился в поле, наблюдая за тайными действиями и способствуя им. Большая карта на стене КП была густо испещрена красными стрелками, обозначающими многочисленные маршруты, по которым в ту ночь войскам предстояло тихо пройти в направлении квадратов, отмечающих районы сбора подразделений. Втайне Кирюхин считал, что перемещения десятков тысяч солдат его армии в ту ночь не могут не возбудить подозрения немцев. Но это не имеет значения, поспешно напоминал себе он. Удар будет нанесен уже завтра, немцы ничего не успеют предпринять. В голове Кирюхина мелькнула мысль о том, что точно такие же сцены повторяются в штабах других советских армий по всему обширному контуру безмолвствующего Ржевского выступа.
Вечером 24 ноября примерно в 110 км западнее Вазузы 105 тысяч солдат и свыше 400 танков 41-й армии завершали приготовления к наступлению (67). Пехота занимала передовые позиции, артиллерия заканчивала с трудом выдвигаться на новые огневые рубежи, более 200 танков 1-го механизированного корпуса осторожно перебирались через почти замерзшие болота, растянувшиеся от тыловой полосы до района окончательного сбора корпуса. Задача была не из легких: несмотря на то, что 41-й армии не требовалось в ходе наступления форсировать реку, ее сектор окаймляла труднодоступная местность юго- западнее Белого (см. карту 5). Несколько недель армия занимала позиции для возможной атаки дальше к югу, на более доступной местности по обе стороны от крупной сети дорог, ведущих от фронта на юг, к Духовщине. Там 41-я и 43-я армии имитировали сосредоточение войск и бронетехники в надежде, что немцы ослабят оборону сектора Белого (68). Вот почему штаб армии располагался в Устье, восточнее дороги на Духовщину и к юго-западу от Белого, а не в тыловой полосе предполагаемого главного сектора атаки.
Планирование наступления оказалось сложной задачей, и даже теперь, накануне атаки, некоторые ключевые вопросы остались непроясненными. Именно поэтому трое лиц, от которых непосредственно зависел успех атаки, встретились на передовом командном пункте на поляне к западу от Белого и к северу от необозримых заболоченных лесов, а не в более удобном штабе в Устье. Этими троими были генерал- майор Г.Ф. Тарасов, тридцатишестилетний командир 41-й армии, генерал-майор С.И. Поветкин, командующий 6-м сталинским добровольческим сибирским стрелковым корпусом, и генерал-майор М.Д. Соломатин, командующий 1-м механизированным корпусом. Подчиненные им войска были сравнительно свежими. Армию сформировали в мае 1942 года. Герман Федорович Тарасов, бывший офицер НКВД и командир 249-й стрелковой дивизии в 1941 году, стал ее первым и единственным командующим. Сибирский корпус Поветкина сформировали в августе, наделив почетным названием «сталинского» потому, что он состоял преимущественно из патриотически настроенных добровольцев. Поветкин был ветераном, возглавлявшим 47-й стрелковый корпус во время изнурительных боев в Белоруссии летом 1941 года. Механизированный корпус Соломатина стал одним из первых усиленных механизированных корпусов, сформированных в августе 1942 года. Советы надеялись, что более мощные механизированные корпуса, с улучшенным соотношением танков и моторизованной пехоты по сравнению с прежними танковыми корпусами, смогут успешнее действовать в ходе глубоких операций. Войскам Тарасова, Поветкина и Соломатина предстояло получить «крещение огнем» в секторе Белого. Все три генерала считались энтузиастами и опытными боевыми командирами, однако в новой должности каждого из них ждало серьезное испытание.
Командующий фронтом Пуркаев в общих чертах обрисовал боевую задачу каждому из них еще несколько недель назад, но изменения в боевом порядке, особенно переброска 2-го механизированного корпуса на запад, существенно осложнили задачу Тарасова. Оставаясь совершенно ясной, она стала более
