– А вы знали, что я приеду?
Хамид усмехнулся:
– Я попросил штаб индийских войск в Джуме предупредить хана.
Чанг кивнул:
– Полковник Дил получил вчера вечером радиограмму.
– И наверное, сказал вам раньше, чем хану.
Брейкенхерст спрыгнул с самолета и обернулся, чтобы забрать деревянный ящик с теодолитом.
– Вижу, что на этот раз вы привезли чертову прорву запасных частей, – и повернулся к Джанет прежде, чем Драммонд смог ответить ему. – Я Тони Брейкенхерст, мисс Тейт. Провожу здесь геологические изыскания, но я еще и британский консул. Если я могу быть вам полезным в чем-то, не стесняйтесь обратиться ко мне.
– А она случайно оказалась американкой, поэтому это вряд ли произойдет, – съязвил Драммонд.
Брейкенхерст пропустил эту подковырку мимо ушей, задерживая руку девушки в своей дольше, чем было необходимо. Его улыбка выдавала человека слабого и безвольного.
– О, это очень любезно с вашей стороны, мистер Брейкенхерст.
– Я вернусь через пару дней, – сказал он. – Думаю, что из-за мальчика вы еще пробудете здесь.
Он пронес теодолит к «лендроверу», и Чанг поспешил сказать:
– Я вернусь с ним. Там в джипе хватит места для багажа и вас троих. Увидимся вечером, Джек?
– После ленча. Сначала я свожу Джанет в миссию. Мальчик там?
Чанг кивнул и улыбнулся ей.
– Надеюсь, что буду иметь удовольствие видеть вас сегодня вечером, мисс Тейт. Хан собирается дать небольшой прием в вашу честь. Он и мне оказал честь, пригласив меня.
– Я буду весьма признательна, мистер Чанг.
«Лендровер» отправился в город, а Драммонд вывел из ангара джип. Потом они с Хамидом затолкали самолет в ангар и заперли дверь на висячий замок.
– Я сейчас подвезу Джанет к отцу Керригану, а как ты, Али?
Хамид пожал плечами.
– Завези меня в главный штаб к полковнику Дилу. А вечером надеюсь увидеть вас всех, если только старик не изменил свой обычный список приглашенных.
Они сели в джип, и Драммонд повел его к городу по каменистой полосе, которая здесь служила дорогой. Он снизил скорость, разогнал стадо овец, и они въехали в окрестности Садара.
Джанет оглядывалась кругом с интересом, но здесь совсем не было веселого оживления и пестроты, как на улицах Джумы. Люди были маленькими, с лицами цвета старого пергамента и раскосыми глазами. Мужчины носили сапоги из невыделанной кожи, мешковато сидящие брюки и овчинные куртки. Женский наряд отличался только одной существенной деталью. Вместо овчинных курток они носили черные или коричневые жакеты, доходящие да середины ноги, и иногда серебряные мониста.
Они были угрюмы, неулыбчивы и скучны, как и страна, которая их кормит. Даже дети на базарной площади, казалось, были лишены энергии и юмора, присущих их индийским сверстникам. Да и сама рыночная площадь была какая-то унылая, без обычной для восточного базара суеты.
– Никто из них не улыбнется, – сказала Джанет. – Заметили вы это?
– Это бедная страна, – ответил ей Хамид. – Все, что они имеют, приходится силой отбирать у гор. Жизнь очень тяжелая, работа от зари до зари. Тут не до веселья.
На другой стороне площади стояло здание, похожее на барак. Над входом легкий ветерок развевал государственный флаг Бальпура – черный орел на сером с золотом фоне. Двое часовых в неожиданно аккуратной форме цвета хаки, стоявшие у дверей, отсалютовали Хамиду оружием, когда Драммонд остановил машину. Хамид вышел из джипа.
Он сбежал вниз, бросив:
– Увидимся вечером! – и слегка помахал рукой.
Дворец стоял отсюда в сотне ярдов и выглядел не столь неприступно, как с воздуха. Кованые чугунные ворота были открыты, и за ними виднелась покрытая гравием подъездная дорога. У стен стояли стройные кипарисы, на зеленой лужайке бил красивый фонтан.
– А вот дворец не такой мрачный, – заметила Джанет.
– Ничего удивительного, – отозвался Драммонд. – Хан – мусульманин, а они-то понимают толк в жизни.
– А какую религию исповедуют местные люди?
– В основном ислам, хотя много и буддистов, но какого-то местного толка. Есть еще немного индуистов, две-три тысячи на всю страну.
Теперь они снова выехали за город, здесь дома стояли не так скученно, в основном это были двухэтажные виллы, где жили богатые люди Садара.
Драммонд снизил скорость, повернул джип в арочные ворота и затормозил во дворе небольшого бунгало, стоящего в саду, обнесенном каменной стеной.
– Вот здесь я живу, – сказал он. – Если вы не возражаете немного подождать, я заброшу свои вещи и тут же вернусь.
Как только он вышел из машины, входная дверь дома отворилась, и на веранду вышла седая женщина с морщинистым лицом. Она наклонила голову и сложила руки в традиционном индийском приветствии.
– Ваша домоправительница? – спросила Джанет.
Он утвердительно кивнул и вытащил полотняный вещевой мешок.
– С вашего позволения, я ненадолго покину вас.
– А вы не будете возражать, если я зайду в дом? – сказала она. – Я люблю рассматривать дома внутри.
Он немного поколебался, а потом пожал плечами:
– Если вам угодно, но, право, там нет ничего интересного.
Джанет пошла за ним по ступеням. Наверху он что-то быстро сказал старой женщине, а потом отступил в сторону, пропуская девушку вперед:
– После вас.
Она очутилась в узкой прихожей с грубыми стенами и полом из полированного дерева. Он открыл дверь справа, и она вошла в главную гостиную. Здесь был большой камин, ковры из шкур на деревянном полу, а мебель была самая простая: обеденный стол, легкие стулья и пара полок с книгами.
– Я сейчас, – сказал Драммонд, пересек комнату и вышел в другую дверь.
Джанет обошла комнату, внимательно все рассматривая, и задержалась у книжных полок. На столике рядом с ними стояла маленькая статуэтка танцовщицы, вырезанная из какого-то необычайно твердого темного дерева. Она взяла ее в руки, чтобы рассмотреть поближе. У танцовщицы были полные груди, руки сложены в ритуальном жесте, а неулыбающееся, суровое лицо было устремлено в пространство. И тут позади раздался тихий шорох, девушка обернулась и увидела женщину, стоявшую в дверях, ведущих в прихожую.
Как и старая домоправительница, она была индианкой, но совсем молодой, ярко-красное сари красиво подчеркивало ее стройную фигуру. Вокруг шеи у нее было серебряное ожерелье, на запястьях золотые браслеты, а глаза подведены черным.
В этот же момент появился Драммонд. Он что-то сказал на урду, индианка повернулась и исчезла в прихожей.
– А это кто? – спросила Джанет.
– Дочь старухи, Фамия. – Он мягко взял у нее из рук статуэтку. – Вам нравится это?
– Да, она, наверное, очень старая? – автоматически спросила Джанет.
– Греко-буддизм. Возможно, второй век. Вы найдете такие вещицы повсюду в Бальпуре. Как я уже сказал, буддизм здесь был достаточно силен, я имею в виду настоящий буддизм. Монастыри были повсюду.
– А теперь они остались?
– Один или два. – Он посмотрел на часы. – Нам пора. Сейчас почти одиннадцать, а отец Керриган начинает свои хирургические операции в половине двенадцатого. Мы могли бы успеть переговорить с ним,
