Маттео жестом заставил их замолчать, его глаза наблюдали за дверью в зал заседаний. Другие стали смотреть туда же.
В дверях показалась первая пара детективов, затем свидетель. Он споткнулся на мгновение, и полицейский протянул руку, чтобы поддержать его.
Большой Голландец вскочил на ноги с гневным ревом.
— Это Динки Адаме, сукин сын! Молоток судьи ударил по столу. Свидетель сделал еще несколько шагов в зал. Его лицо, казалось, остекленело от страха. Он снова споткнулся, посмотрел через зал в сторону скамьи подсудимых, открыл рот, словно собирался что-то сказать, но не издал ни звука. В уголке его губ показалась струйка крови, а взгляд выражал предсмертную муку. Он снова споткнулся и начал падать. Попытался ухватиться за пиджак Бейкера, но не смог удержаться и соскользнул на пол.
В зале началось столпотворение, остановить которое не мог даже молоток судьи.
— Заприте двери! — закричал Стрэнг. Большой Голландец склонился к Маттео, чтобы что-то сказать.
— Заткнись! — рявкнул Маттео, и темные глаза сверкнули на его бесстрастном лице.
Клерк поднял голову и улыбнулся, когда Чезаре показался в дверях.
— Я подготовил для вас бумаги, мистер Кардинале, вы должны только вот здесь расписаться.
Чезаре взял у него ручку, небрежно нацарапал свою фамилию на бумагах и вернул ручку клерку.
— Спасибо, — поблагодарил он и забрал документы.
Какая-то тяжесть все еще теснила его грудь, когда он вышел на яркий солнечный свет, невольно прищурив глаза. Барбара помахала ему из машины. Он улыбнулся и помахал ей в ответ документами, белевшими в его руке.
Барбара озорно улыбнулась ему, когда он подошел к машине.
— Поздравляю, граф Кардинале. Он засмеялся, обошел автомобиль и сел в него.
— Ты же не читала документы, моя дорогая. Нет больше графа Кардинале. Есть просто мистер Чезаре Кардинале.
Она громко рассмеялась, а он стал заводить двигатель.
— Просто Чезаре. Мне так больше нравится. Звучит так приятно, по-домашнему.
Выводя машину в уличный поток, Чезаре посмотрел на нее.
— Знаешь, мне кажется, ты меня поддразниваешь.
— Нет, ничуть, — быстро ответила она. — Я действительно тобой очень горжусь.
Когда они завернули за угол и стали удаляться от здания суда, тяжесть исчезла из его груди.
— Прикури-ка мне сигарету, дорогая, — попросил он.
Чезаре почувствовал, как в его пояснице разливается тепло, как забился пульс в бедрах.
Она вставила ему в рот сигарету.
— Интересно, что бы подумала моя мама, — сказала она беспечно. — Ехать на неделю отдыхать с мужчиной. Не будучи замужем за ним. Даже не будучи помолвленной.
Краем глаза он заметил ее улыбку.
— Чего твоя мама не знает, ее не расстроит.
Барбара все еще продолжала улыбаться.
— Конечно, она могла бы понять, если бы я ехала с графом. Европейцы в этом вопросе совсем другие. Но с простым мистером...
Чезаре перебил ее:
— Ты знаешь, что я думаю? Она посмотрела на него, широко раскрыв глаза.
— Нет. А что?
Боль в его пояснице становилась невыносимой. Он взял ее руку и положил на напрягшуюся мышцу бедра. Улыбка неожиданно пропала с ее лица, когда она почувствовала его напряженное состояние. Он повернул к ней лицо, и на мгновение в его глазах мелькнула мировая скорбь. Затем над ними вновь опустилась завеса.
— Думаю, твоя мама просто сноб, — сказал он.
Она рассмеялась, и они замолчали; Чезаре повернул машину в Мидлтаун-туннель, направляя ее к аллеям аэропорта. Он вел машину автоматически, инстинктивно, а его мысли постоянно возвращались на Сицилию, к своему дому. Он был там всего лишь несколько недель назад, но казалось, что прошли годы.
Как однажды дон Эмилио назвал его дядю? Шейлок. Он усмехнулся про себя, подумав, что бы сейчас дон Эмилио сказал о нем.
Человек, оставшийся лежать мертвым, представляет собой лишь главную плату в счет его долга. Двое следующих составят проценты, набежавшие за двенадцать лет. Три жизни за одну.
Он вспомнил, как это было той ночью, когда дон Эмилио изложил свое предложение.
Глава 4
Во дворе замка Кардинале никого не было, когда Чезаре въехал туда на машине и остановился перед домом, выключив двигатель. Тут же открылась дверь, и из нее выглянул старик. Когда он увидел Чезаре, его лицо расплылось в широкой счастливой улыбке, и он поспешил по скрипучим ступенькам.
— Дон Чезаре, дон Чезаре! — закричал он старческим голосом.
Чезаре повернулся к нему с улыбкой.
— Гио! — воскликнул он. Старик стал неуклюже кланяться.
— Вам следовало дать нам знать о своем приезде, дон Чезаре, — сказал он. — Мы бы приготовили для вас дом.
Чезаре улыбнулся.
— Это неожиданный визит, Гио. Я могу остаться только на ночь, а завтра должен отправляться домой.
Лицо старика нахмурилось.
— Домой, дон Чезаре? Ваш дом здесь. Чезаре сделал несколько шагов к дому.
— Да, — сказал он мягко. — Я все забываю. Но сейчас я живу в Америке.
Гио подхватил саквояж с заднего сиденья машины и поспешил вслед за Чезаре.
— Как прошли гонки, дон Чезаре? Вы выиграли?
Чезаре покачал головой.
— Нет, Гио. У меня сгорел генератор. Я был вынужден прекратить гонку. Вот поэтому у меня появилась возможность заехать сюда.
Он пересек большой холодный холл и остановился перед портретом отца. Какое-то время рассматривал тонкое лицо с чертами патриция, которое с портрета смотрело на него. Война сломала его. Духовно и физически. Он высказывался против немцев, и дуче приказал конфисковать его земли. Вскоре после этого старик умер.
— Мне очень жаль, что так получилось с вашей машиной, дон Чезаре, раздался голос Гио позади "него.
— С машиной? О да, конечно. — Чезаре оторвался от портрета и прошел в библиотеку.
Он не думал ни о машине, ни даже о своем отце. Просто размышлял о том, как все изменилось.
Когда он вернулся сюда после войны, все было потеряно. К тому времени его дядя завладел всем. Банком, землей. Всем, за исключением замка и титула. Его дядюшка никогда не мог простить своего брата за передачу титула незаконнорожденному Чезаре. Тем самым он сам лишился права наследования этого титула.
Об этом никогда не говорилось вслух, но все знали, что чувствовал скупой маленький человечек, владевший банком для клиринговых расчетов. Чезаре с горечью вспоминал, как он шел первый раз на встречу со своим дядей.
— Синьор Раймонди, — заявил он самонадеянно. — Мне сказали, что у моего отца были денежные средства, хранившиеся у вас.
Раймонди пристально посмотрел на него через грязный черный стол.
— Тебя не правильно информировали, племянник, — ответил он тонким пронзительным голосом. — На самом деле как раз наоборот: покойный граф, мой добрый брат, к несчастью, умер, задолжав мне большую сумму, и у меня здесь, в моем столе, находятся закладные на замок и на все его земли.
