он уехал из Нового Орлеана, чтобы достичь положения, при котором он мог себе позволить нанять детективов и разузнать все о происхождении Люка.
Поиски семьи Люка стоили денег, и больших денег, но Сэм считал, что, во-первых, это было капиталовложением в будущее, во-вторых, платой за прошлое. То, что сыщики смогли обнаружить наркоманку и шлюху, которая была матерью Люка, можно назвать просто везением. Но Кобб, Кобб стал для Сэма настоящим подарком судьбы.
Сэм закрыл глаза, и воспоминания перенесли его из элегантного номера Хелмсли в промозглый портовый бар.
Там воняло рыбой и мочой, а еще дешевыми виски и табаком, которые потребляли хозяева бара. Из глубины комнаты доносился сердитый стук бильярдных шаров, а игроки, сгрудившиеся вокруг стола, бросали на него угрюмые взгляды и натирали мелом свои кии.
В конце стойки бара сидела одинокая шлюха с жадными глазами и в ожидании какого-нибудь клиента прикладывалась к «Четырем Розам». Ее взгляд скользнул по Сэму, когда он сел в уголке, тупо задержался на нем на мгновение, затем она отвернулась.
Он выбрал место в тени. Шляпа низко надвинута на глаза, мешковатое пальто скрывало даже его фигуру. В баре было довольно холодно, в окна бил зимний ветер с дождем и снегом. Но Сэм почувствовал, как от предвкушения встречи у него на коже выступил липкий горячий пот.
Он увидел, как вошел Кобб. Остановился, поправил свой ремень с тяжелой пряжкой, потом оглядел комнату. Заметив человека в углу, он кивнул и направился к стойке с нарочитой, как решил Сэм, небрежностью. Со стаканом виски в руках Кобб подошел к столу.
– У тебя есть ко мне дело? – грубо спросил он и только потом отхлебнул из стакана.
– У меня есть деловое предложение. Кобб пожал своими массивными плечами и принял скучающий вид.
– И?
– Похоже, что у нас есть общий знакомый, – к своему виски Сэм даже не прикоснулся. Он заметил со слабым отвращением, что стакан был далеко не слишком чистым. – Люк Каллахан.
В глазах Кобба блеснуло удивление, и он прищурился.
– Не могу даже сказать, знаю ли я такого.
– Давай не будем усложнять простые вещи. Ты уже много лет трахаешь мать Каллахана во все дыры. Ты жил с ними, когда он был еще мальчишкой – нечто вроде неофициального приемного отца. В то время ты занимался каким-то примитивным сводничеством и еще сунул нос в порнографию – специализируясь на детях и подростках.
Лицо Кобба налилось кровью, так что ярко проступила сеть пунцовых лопнувших капилляров.
– Не знаю, что тебе рассказал этот неблагодарный говнюк, но я хорошо обращался с ним. Кормил его, разве не так? Показал ему, что к чему.
– Ты оставил на нем свою метку, Кобб. Я сам ее видел, – Сэм усмехнулся, и Кобб заметил блеск зубов.
– Пацану нужна была дисциплина, – от волнения виски заурчало в желудке у Кобба, и он быстро глотнул еще. – Я видел его по телевизору. Большая шишка. Что-то не припомню, чтобы он отблагодарил нас со старухой за все те годы, когда мы с ним возились.
Сэм услышал в точности то, что он и надеялся услышать: обиду, горечь и зависть.
– Ты думаешь, он тебе что-то должен?
– Черт его подери, конечно, он должен! – Кобб наклонился вперед, но сквозь дым и мрачные тени уловил только смутные очертания лица Сэма. – И если он послал тебя сюда, чтобы посадить меня на цепь…
– Меня никто не посылал. Каллахан мне тоже должен. Ты можешь быть мне полезен, – Сэм сунул руку в карман и достал конверт. Быстро окинув взглядом комнату, Кобб выхватил его из руки Сэма. Его большой палец пробежал по срезу двадцати пяти потертых двадцаток.
– Что ты за это хочешь?
– Удовлетворения. Вот, что ты должен будешь сделать. Так Сэм послал своего пса в Новый Орлеан. Но шантаж оказался не настолько эффективным, как он рассчитывал, размышлял Сэм. Люк выплачивал тридцать – сорок тысяч в год без возражений. Так как Сэм точно знал, какие доходы Люк указывал в своих декларациях, пришло время закрутить гайки и приблизиться к крайнему пределу. Когда Люк вернется в Новый Орлеан, там его будет ждать обыкновенная почтовая открытка. Но на этот раз он увидит в ней десять тысяч.
Сэм подсчитал, что за несколько месяцев эти немногословные открытки полностью разорят Люка. Очень скоро ему нечем будет заплатить.
Открытка привела его в ярость. Люк смял в кулаке белый прямоугольник и швырнул его через комнату. Он ощутил ужас.
Десять тысяч долларов. Дело было не в деньгах. У него было достаточно денег, и он легко мог добыть еще большую сумму. Дело было в том, что Люк понял: Кобб не просто не собирался исчезать из его жизни, но он еще становился все жаднее и жаднее.
В следующий раз это может быть двадцать тысяч, или даже тридцать.
Пусть этот мудак идет в газеты, подумал Люк. Бульварная пресса может упиваться, сколько влезет.
«ТАИНСТВЕННОЕ ДЕТСТВО МАГИСТРА МАГИИ».
Ну, и что?
«ВЕЛИКИЙ ФОКУСНИК НАЧИНАЛ С ПРОСТИТУЦИИ».
Насрать!
«УРОДЛИВЫЙ ТРЕУГОЛЬНИК НУВЛЕЙ – связь мага со своим учителем и с дочерью своего учителя».
О, Боже! Люк сжал руками голову и попытался задуматься. Он имел право на свою жизнь, будь оно все проклято. На жизнь, которую он складывал кусочек за кусочком с тех пор, как удрал из той пропитанной джином квартиры, крича от боли в спине и ужаса незнания, что они могли с ним сделать, пока он лежал без чувств.
Он не хотел, не мог перенести, чтобы то, от чего он тогда сбежал, восстало из праха и обдало его грязью с головы до ног. Он не хотел увидеть зловонные следы этой грязи на своих единственных любимых людях. Но, все же… Но все же какая-то часть его словно умирала каждый раз, когда он отвечал на очередную открытку, как хорошо тренированная обезьянка.
Оставался только один выход, который он до сих пор не рассматривал. Люк взял в руки чашку, внимательно разглядывая тонкий рисунок фиалок на светлокремовом фарфоре. Он мечтал, конечно же, об этом выходе, но никогда еще не рассматривал его всерьез.
Он мог полететь в Мэн и выманить Кобба из его норы. Потом он мог сделать то, о чем страстно мечтал всякий раз, когда ремень рассекал его кожу. Он мог его убить.
Чашка разлетелась в его руке, но Люк даже не вздрогнул. Он продолжал смотреть вниз, в одну точку, пока возникшая в его голове картина не стала почти правдоподобна, а по ладони, будто тонкая улыбка, заструилась кровь.
Он мог убить.
От стука в дверь он пришел в себя. Картина убийства все еще кружилась у него перед глазами, как разноцветные мелькающие огни, когда он дернул за дверную ручку.
– Привет! – с волос Роксаны капало на глаза, мокрая футболка прилипла к телу. Она подставила губы Люку, принеся с собой запах дождя и летнего луга. – Я подумала, что тебе понравится пикник.
– Пикник? – он изо всех сил постарался прогнать бушевавшую в душе жестокость и улыбнулся. Бросив взгляд за окно, где бушевал проливной дождь, он закрыл за Роксаной дверью – Кажется, при такой погоде нас почти не будут беспокоить муравьи.
– Крылышки цыплят в соусе «барбекью», – объявила она, протягивая ему картонную коробку.
– Да? Мммм…
– Знаешь, такие, почти разваренные, и большая миска с картофельным салатом Леклерка, которую я стащила из холодильника, и бутылка прекрасного белого «бордо».
– Ну, ты обо всем подумала. Кроме десерта. Она искоса взглянула на него, и опустилась на ковер на колени.
