– Да, он нашёл её и принёс мне, а я отнесла всё матери. Странно, по крайней мере для меня, что она больше была рада видеть меня, чем чайницу или несессер, даже зная, что спрятано внутри, и что ещё более странно, она отдала их мне. Всё, чего она хочет, это чтобы я навещала её и привозила детей. Она… сочувствует мне. Это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Я как будто живу во сне и боюсь проснуться.
– О, Маргарет, я так рада за вас. Теперь вам больше не о чем беспокоиться. Вы собираетесь выкупить хозяйство?
– Нет, нет. Мы не будем этого делать. Вчера я съездила к Роберту, и он согласился со мной. Половину колье мы отдадим Рою. На этого мальчика свалилось больше, чем он мог вынести, а теперь ещё и его мать.
– Маргарет, вы так добры. Оно ваше по праву.
– Нет такого понятия «по праву». Пол научил меня этому, жертвуя собой все эти годы. Он научил меня одной вещи… Нам ничего не принадлежит, – женщина рассмеялась. – А знаете, если уж мы говорим о правах, то и чайница, и несессер по закону принадлежат вам… Вы это понимаете? Ведь именно вы купили их, а чайницу так не без борьбы, насколько я знаю.
– Ладно, – озорно улыбнулась Элисон впервые за несколько недель. – Я заявлю на них свои права. Как думаете, сколько они могут стоить?
Маргарет рассмеялась, а потом уже серьёзно сказала:
– Пол говорит, что за всё колье можно получить пятнадцать тысяч.
– Что! – резкое движение отдалось болью в шее Элисон. – Пятнадцать тысяч фунтов?
– Да, может и больше, так он говорит. На следующей неделе он выставит его на аукцион. На самом деле это очень известное колье. Оправа старинная, так как была изготовлена для моей пра-прабабушки на коронацию королевы Виктории в 1837 году.
– И вы собираетесь отдать половину Рою?
– Разве вы не отдали всё нам? Какая разница? Подобный поступок в вашем духе, но не в моём? Рой вас не разочарует, так как хочет использовать свою половину с хорошей целью. Никогда не догадаетесь, что он собирается сделать со своими деньгами.
– И представить не могу.
– Он хочет начать строительство на земле поместья, на собственной земле. Вместо того, чтобы продать его строителям, он сам собирается заняться делом. Конечно не всё сразу, сначала пара домов. Он уже нашёл опытного человека, которому нужен начальный капитал. Думаю, он многого добьётся.
Так они разговаривали ещё довольно долго. Уже собираясь уходить, Маргарет воскликнула:
– О, чуть не забыла. Бек просила передать вам свою глубочайшую признательность. Это её собственные слова.
– Поблагодарите её от меня, – проговорила Элисон. – И спасибо, что пришли, Маргарет. Вы были так добры ко мне.
– Знаете что? – с гордостью произнесла женщина, остановившись у двери. – Впервые за последние годы я вышла одна, не пряча лица. Но не в последний. До свидания, моя дорогая. Я ещё загляну к вам.
– До свидания, Маргарет. До свидания.
Когда женщина вышла, Элисон некоторое время лежала, глядя на дверь. Душа её успокоилась в ожидании, а в голове всплыли слова Нельсона: «Жизнь не кончена, пока мы несём свой крест.» Она не хотела нести крест, но ей пришлось, пусть не на плечах, но на шее и руках. Боль не ушла; и впереди её ещё много, и это пугало Элисон, пока она ни поняла, что любовь Пола перевешивает всё.
И с этой мыслью Элисон прожила следующие две недели. Но особенно остро почувствовала это, когда вернулась домой, в свой мир на втором этаже дома на Тэлли Райз. Хотя Пол навещал её каждый день и подолгу сидел рядом, у них больше не было возможности вернуться к тому, на чём их оборвал внезапный приход Маргарет.
И вот наступил знаменательный день, день возвращения домой. Элисон попрощалась со всеми и её благодарности не было конца. На что доктор Говард ответил в своей неизменной манере:
– Нет нужды прощаться, не в последний раз видимся. Идите, но возвращайтесь через неделю в понедельник. Слышите? Для осмотра. Сестра будет приходить к вам каждый день. Делайте, что вам говорят, и всё будет в порядке.
Пол о чём-то поговорил с врачом, прежде чем забрать Элисон из палаты. Он поддерживал её за плечи, а опора была ей нужна, потому что ноги дрожали и подгибались, не смотря на то, что она уже начала вставать с постели. Потом Элисон оказалась в знакомой машине, а когда они миновали ворота госпиталя, откинулась на потёртую кожу кресла и пробормотала:
– Пол. О! Пол! Как замечтально быть живой.
Он ничего не сказал и даже не посмотрел в её сторону. Так в тишине они подъехали к дому.
Нельсон и миссис Дикенсон ждали перед магазином и, прежде чем Пол успел вынести её из машины, на Элисон обрушился шквал приветствий.
Она расплакалась, оказавшись в магазине, и Нельсон тоже не стесняясь пролил слезу и сказал сдавленным голосом:
– Девочка, это счастливейший день в моей жизни, видеть тебя дома.
Элисон медленно протянула к нему левую руку, и он нежно похлопал её по рукаву. Они бы так и стояли, если бы не вмешалась миссис Дикенсон.
– А теперь убирайся-ка с дороги. Разве не видишь, что она устала? У тебя ещё будет время заговорить её. Ей надо отдохнуть и поесть. Всё уже готово, всё готово.
