заглянул под генератор. Никого. Никого на кухне, в кладовке, в ванной, в спальнях. Никого на прожекторной площадке. Никого на крыше.
Никого на всем маяке, кроме самого Пэррина.
Он вернулся на кухню, сварил кофе, полчаса посидел, прислушиваясь к вздохам волн у рифа, затем пошел в свою спальню. Проходя мимо комнаты Сегуйло, он заглянул в нее. Койка была пуста.
Когда утром Пэррин поднялся, во рту было сухо, мускулы одеревенели, словно пучки прутьев, а глаза воспались от долгого разглядывания потолка. Он ополоснул лицо холодной водой и, подойдя к окну, осмотрел горизонт. Пелена грязно-серых облаков висела на полпути к востоку; сине-зеленая Магда сияла сквозь них, как старая монета, покрытая ярью-медянкой. Маслянистые клубки сине-зеленого света плыли над водой, соединялись, расходились и таяли. В южной части горизонта Пэррин увидел две черные гифербаржи, везущие торговую выручку в Спэйстаун. Через несколько минут они скрылись в облачной дымке.
Пэррин включил главный рубильник — над ним раздался вибрирующий гул прожектора, постепенно ослабевающей и затихающий. Он сошел по лестнице, онемевшими пальцами отпер дверь, широко распахнул ее. Ветер зашумел в ушах, принося запахи моря. Прилив был низким, Айзел-рок выступал из воды как огромное седло. Пэррин подошел к кромке воды. Сине-зеленая Магда освободилась от пелены облаков, ее лучи пронизывали воду. Осторожно встав на край утеса, он посмотрел вниз — через тени, рифы и гроты, — в самый мрак… Уловив какое-то движение, Пэррин потянулся, поскользнулся и едва не упал.
Вернувшись на маяк, Пэррин в течение трех долгих часов возился с передатчиком и в конце концов решил, что все бесполезно. Из строя вышла какая-то важная часть аппарата.
Он открыл упаковку с завтраком, пододвинул стул к окну и уселся, глядя на океан. Одиннадцать недель до корабля со сменой. Даже вдвоем с Сегуйло на Айзел-рок было одиноко.
На западе зашла сине-зеленая Магда. За ней двигалась зелено-желтая пелена облаков. На несколько минут закат придал небу печальное величие: оно окрасилось в нефритовый с фиолетовыми прожилками цвет. В соответствии с ночным расписанием Пэррин включил красно-белый луч и остановился у окна.
Прилив нарастал, вода с грозным шумом перекатывалась через риф.
С запада выплывала луна: Иста, Виста, Диада, Миада или Поидель? Уроженец этих мест отличил бы ее с первого взгляда. И вот они вышли все — пять шариков, голубых, как давний лед.
«Нельзя верить… Что имел в виду Сегуйло?” Пэррин постарался вспомнить. Сегуйло сказал: “Пять лун редко собираются вместе, но когда это случается, поднимаются очень высокие приливы. — Он помолчал, глядя на утес. — Когда пять лун восходят вместе, ничему нельзя верить”.
Сегуйло был здешним старожилом, знавшим легенды и предания, которые он иногда рассказывал. Пэррин никогда не знал, чего ожидать от Сегуйло, — тот обладал чертой, незаменимой для смотрителя маяка, — молчаливостью. Передатчик слушался его, а в неумелых руках Пэррина аппарат сразу сломался. “Маяку необходим передатчик нового типа — со встроенным источником питания, общим предохранителем, с современным органическим экраном, упругим и нежным, как большой глаз”, — подумал Пэррин.
Внезапный шквал дождя скрыл половину неба, пять лун мчались к гряде облаков. Прилив высоко вздымался у утеса, волоча какую-то серую массу. Пэррин заинтересовался. Что бы это могло быть? Размером приблизительно с передатчик, примерно такой же формы. Конечно, невозможно, чтобы это был передатчик, но какое чудо, если бы все-таки… Он прищурился, напряг зрение. Несомненно, там белел экран, а черные точки — ручки настройки. Пэррин вскочил, сбежал вниз по лестнице, выскочил наружу, пересек утес… Невероятно, почему передатчик появился именно тогда, когда он пожелал этого, как бы в ответ на его молитву? Может, это часть груза, смытая за борт?..
Аппарат был надежно прикручен к бревенчатому плотику — по-видимому, его принесло к утесу приливом.
Не в силах оценить свою удачу, Пэррин склонился над серым футляром. Новая модель с красной предохранительной прокладкой у тумблера включения. Аппарат был слишком тяжел для переноски. Пэррин сорвал предохранительную прокладку, включил питание — он хорошо разбирался в этой системе. Экран засветился.
Пэррин связался с отрядом комиссии. На экране появился офис. На Пэррина глядела не какая-нибудь мелкая сошка, а сам суперинтендант Рэймонд Флинт. Лучше и быть не могло.
— Суперинтендант! — закричал Пэррин. — Это маяк Айзел-рок, говорит Харольд Пэррин.
— Да-да, — отозвался суперинтендант Флинт. — Здравствуйте, Пэррин. Что случилось?
— Мой партнер, Эндрю Сегуйло, пропал, исчез неизвестно куда; я остался один.
Казалось, суперинтендант Флинт был потрясен.
— Исчез? Что произошло? Он упал в море?
— Не знаю. Просто исчез. Это случилось прошлой ночью.
— Вы должны были сообщить нам раньше, — осуждающе заметил Флинт. — Я бы уже выслал на поиски спасательный вертолет.
— Я старался связаться с вами, — объяснил Пэррин, — но не мог наладить передатчик. Он сгорел… Мне казалось, что я всеми забыт, как на необитаемом острове.
Суперинтендант удивленно поднял брови:
— А каким передатчиком вы пользуетесь сейчас?
— Это аппарат новой конструкции.., его принесло море. Наверное, его потеряла одна из барж, — запинаясь, объяснил Пэррин.
Флинт кивнул.
— Команды барж формируют из беззаботных личностей — по-видимому, они не представляют, сколько стоит оборудование… Что ж, будьте спокойны. Я прикажу, чтобы утром выслали самолет со сменной командой. А вас переведут на побережье Флорал. Надеюсь, вам это подходит?
— Да, сэр, — радостно ответил Пэррин. — Это просто здорово. Лучше и быть не может… Айзел-рок начинает действовать мне на нервы.
— Когда восходят пять лун, ничему нельзя верить, — сказал суперинтендант Флинт замогильным голосом.
Экран потух.
Пэррин выключил питание. Капля дождя, упала ему на лицо. Он поднял глаза к небу. Тучи нависли над ним. Он попытался сдвинуть передатчик, хотя понимал, что тот слишком тяжел. На складе есть брезент, которым можно накрыть аппарат до утра. А утром сменная команда поможет затащить его внутрь.
Он побежал к маяку, нашел брезент и поспешил наружу. Где же передатчик?.. А, вот он. Под барабанящими каплями дождя Пэррин обернул брезент вокруг футляра, обвязал его веревкой и бегом вернулся на маяк. Запер дверь и, насвистывая, открыл упаковку с консервированным ужином.
Дождь хлестал по маяку. Сдвоенные красно-белые лучи описывали по небу широкие круги. Пэррин залез в койку и лежал в тепле и дреме… Исчезновение Сегуйло — ужасное событие — оставило шрам в его душе. Но оно в прошлом, и не стоит вспоминать об этом. Надо смотреть в будущее. Побережье Флорал…
Наутро небо было пустым и чистым. Насколько хватало взора, вокруг простиралась спокойная, как зеркало, водная гладь. Айзел-рок лежал открытый солнечным лучам. Выглянув в окно, Пэррин увидел беспорядочную кучу — брезент, веревки. Передатчик и деревянный плотик бесследно исчезли.
Пэррин сел на пороге. Солнце взбиралось по небу. Раз десять он вскакивал, пытаясь расслышать шум моторов. Но самолет так и не появился.
Солнце достигло зенита и стало клониться на запад. В миле от утеса прошла баржа. Пэррин взбежал на риф, крича и размахивая руками.
Высокие загорелые моряки, развалившиеся на грузе, с удивлением уставились на него, однако не двинулись с места. Баржа ушла на восток.
Пэррин вернулся и сел на ступеньки у двери, обхватив голову руками. Его бросало то в жар, то в холод. Не будет никакого спасательного самолета. И он останется на маяке Айзел-рок еще на одиннадцать недель.
Пэррин уныло поплелся на кухню. Еды хватало, голод ему не грозит. Но сможет ли он выдержать одиночество и неопределенность? Исчезновение Сегуйло, его возвращение и новое исчезновение… Пропавший передатчик… Кто в ответе за все эти жестокие шутки? Восход пяти лун? Существует ли между всем этим какая-либо связь?
