Он рванулся вперед, подгоняемый скорее страхом, чем стремлением к победе. Ноги гудели, подошвы горели, дыхание сбивалось в короткие болезненные всхлипы. Вот и финишная прямая. Изнуренные мышцы молили о покое, разум пытался справиться с паникой. Семьдесят ярдов, пятьдесят.
Чужак слышал рев трибун, он чувствовал, как олимпиец настигает его, и мчался вперед, подстегиваемый мечтой о победе.
Два существа стремительно неслись по беговой дорожке, и каждый прекрасно сознавал ответственность за судьбу своей расы. Тинсмит неумолимо продолжал сокращать разрыв, но давалось это ему все тяжелее и тяжелее. Перед глазами плыл красный туман, на какое-то мгновение он даже потерял ориентацию и выскочил за пределы беговой дорожки. Усилием воли олимпиец сумел-таки сосредоточится на финишной ленточке. Двести ярдов, всего двести ярдов отделяли человека от заветной черты. Но спина эмранца все еще маячила впереди, и до нее было не меньше тридцати ярдов.
Он проигрывал. Измученное тело почти смирилось с поражением, предчувствие катастрофы отдавалось в каждом шаге, нестерпимой болью взрывалось в мозгу. Все кончено. В истории останется имя только одного олимпийца. Его имя. Единственного человека, потерпевшего поражение.
– Нет! – яростный крик вырвался у него. – Нет! Только не я!
Он мчался все быстрее и быстрее. Он больше не догонял эмранца, он бежал прочь от позора, от ненависти соплеменников и презрения потомков. Он убегал от всех людей, живших, живущих и еще не родившихся.
– НЕТ!
С этим криком он и пересек финишную черту, опередив своего соперника на пять ярдов.
Ему хотелось рухнуть на землю, позволить своему измученному телу слиться с этой раскаленной грязью, отдаться блаженному покою. Но он не мог. Олимпиец не имеет права на слабость. Во всяком случае, раньше, чем окажется вдали от многочисленных глаз.
Он не сразу осознал, что его поддерживает один из помощников Хейли, прорвавшийся сквозь кордон полиции и судей. Он резко отстранил его. Чья-то рука поднесла к его лицу стакан с водой. Нет! Не сейчас. Он напьется потом, вольет в свою пересохшую глотку кварты и галлоны воды. Но потом. Потом. Не на глазах у них.
Жжение в легких чуть ослабло, на смену пришла тупая пульсирующая боль. Внезапно из кровавого тумана всплыла мысль о телекамерах. Он поднял голову и расправил плечи. Спокойно и презрительно глянул олимпиец на толпу репортеров, затем повернулся и не торопясь направился к раздевалке на негнущихся, дрожащих ногах.
Хейли бросился было к нему, но затем остановился. Кто-то из помощников уже спешил за победителем, но Хейли схватил его за руку и оттащил назад.
Олимпийцы ходят в одиночку.
8. АДВОКАТЫ
…В то время как олимпийцы прославляли Человека на полях спортивных битв, адвокаты занимались куда более полезным делом, сражаясь во имя Человека на поприще закона. Перед юристами возникали совершенно новые и необъятные проблемы, так как борьбу приходилось вести на сотнях тысяч планет, на каждой из которых существовали свои нравы, собственные писаные и неписаные законы, и зачастую преступник не имел ни малейшего представления о том, что он нарушил местные правила. Во многих случаях смысл законов людям был попросту непонятен: для того, кто вырос в рамках человеческой культуры, не так-то просто постигнуть этику мыслящих облаков. Но даже в этом случае Человек приходил на помощь своим детям, и каким бы безнадежным ни представлялось дело, посылал адвоката для защиты своего заблудшего брата. Пожалуй, ни один адвокат за всю эпоху Демократии не достиг большей славы, чем Айвор Калинов. Он родился на огромном комплексе в системе Калибана, где и прошли его детство и юность, прежде…
«Человек. История двенадцати тысячелетий»
Адвокат Калинов (2399—2484 гг. г. э.) стал знаменитым после ряда блестяще выигранных в судах Лодина XI, Биндера VI и Канфора VII дел. Прежде на этих планетах Человеку не доводилось выигрывать судебных разбирательств. Будучи, несомненно, одним из величайших юридических умов своего времени, Калинов тем не менее и на предварительных слушаниях, и в зале суда придерживался такой тактики, что…
«Происхождение и история разумных рас», т.8
– Сынок, – Айвор Калинов глянул из-под косматых седых бровей, – буду с тобой предельно откровенен. В этом деле я предпочел бы обвинять, а не защищать.
– Благодарю, – хмуро буркнул светловолосый юноша, сидевший напротив.
– Я не сказал, что отказываюсь от твоего дела, – продолжил Калинов. – Твои родители заплатили мне гораздо больше, чем ты того стоишь. А если говорить честно, то больше, чем вообще кто-либо стоит. Я просто констатирую факт – шансы у нас весьма и весьма посредственные.
– Но до сих пор вы выигрывали самые безнадежные дела, – умоляюще прошептал юноша, – ваша заключительная речь на процессе по обвинению в богохульстве на Лодине XI вошла во все учебники.
– Ну, не во все, – улыбнулся Калинов, – но твой случай – это отнюдь не богохульство, допущенное по незнанию местных обычаев. Тебя обвиняют в убийстве пятидесяти семи разумных существ на планете Атрия XVI. Положим, это было непроизвольное действие, усугубленное крайней небрежностью, и его нельзя толковать как злонамеренное. Но факт остается фактом – ты действительно стал причиной их гибели.
– Но…
– Более того, на Атрии XVI не признают смягчающих обстоятельств. Непредумышленное убийство, убийство третьей степени, убийство по неосторожности – подобные формулировки начисто отсутствуют в атрианском праве. Вы либо совершили убийство, либо не совершали его. Вне зависимости от обстоятельств. А ты, сынок, их убил.
– Тогда почему вы вообще согласились защищать меня?
– Ты спрашиваешь, что, помимо денег, заставило меня взяться за твое дело? – Калинов хмыкнул. –
