– Отделение патологии, шеф, – лаконично представился голос. – Для нас пока нет работы?
Дарлинский изрыгнул в микрофон отборную ругань.
– Не надо так волноваться, шеф! – успокаивающе проговорил голос. – Всего-то и нужно – понять, что с этой дрянью стряслось.
– Знаю, – проворчал Дарлинский, понизив голос. – Толстяк, заведующий этой лавочкой, только что пообещал мне повышение.
– Впечатляет, – заметил голос. – А толстяк, заведующий этой планетой, пообещал войну, если вы не поставите на ноги нашего приятеля. Такие вот веселые дела.
– Что вы там бормочете? – подозрительно спросил Хэммет.
– Вы что, не слушаете новости? – презрительно осведомился голос. – Да он у вас там валяется уже добрых шесть часов.
– Что там еще случилось? – зло буркнул Хэммет.
– Похоже, эти шутники с Пнаты уверены, что мы похитили или даже убили их драгоценного посла. Наверное, он прибыл сюда с миротворческой миссией – оказывается, мы с ними воевали, о чем сильные мира сего не удосужились нам сообщить. И судя по сообщениям журналистов, если мы не сможем убедить пнатиан или пнатов, или как там их называют, в своей искренности, то небольшая стычка может перерасти в полномасштабную войну.
– А умники из Центра не додумались попросить прислать пнатианских врачей? – свирепо спросил Дарлинский.
– Додумались. Но пнатиане уверены, что мы либо убили посла, либо подвергли его промыванию мозгов, и они не собираются никого больше отправлять к нам на заклание, пока мы не вернем их соплеменника живым и невредимым.
– Прекрасно, – едко заметил Дарлинский. – А что, если эта штука отдаст концы в моем кабинете?
– Ну, – усмехнулся невидимый патологоанатом, – тогда, я думаю, у Флота найдутся свои аргументы. – Он хмыкнул и отключил связь.
Хэммет довольно терпеливо дождался, пока Дарлинский облегчит душу очередным потоком изощренных ругательств, после чего подошел поближе.
– Я и не знал, какие последствия может это иметь, – гонору в нем явно поубавилось. – Но давайте вернемся к нашей проблеме.
– Что значит мы? – рявкнул Дарлинский. – Да вы бородавку от раковой опухоли не отличите! Возвращайтесь к себе в кабинет и поразмыслите над тем, как вам на следующей неделе оплатить счет.
Он повернулся к пациенту. Хэммет, пожав плечами, вышел из палаты и тщательно притворил за собой дверь. Дарлинский тяжело вздохнул и принялся просматривать свои записи, сделанные в последние несколько часов. Не густо. Пнатианин дышал кислородно-азотной смесью, но Дарлинский не имел ни малейшего понятия, что произойдет, если, скажем, повысить содержание кислорода. Кожный покров чужака выглядел очень нежным, но врач не решался взять образец – вдруг пнатианин страдает какой-то формой гемофилии. По этой же причине он не мог произвести и анализ крови.
Не знал Дарлинский, и каково тяготение на родной планете этого существа. Чужак имел три ноги, что позволяло предположить довольно высокую гравитацию, но при этом он выглядел до крайности хрупким. И уж, разумеется, Дарлинский не решался провести рентгеноскопию организма пнатианина. Последствия могли оказаться самыми фатальными.
Рук как таковых у инопланетянина не было, вместо них имелись три чрезвычайно гибких трубчатых отростка, весьма отдаленно напоминающие щупальца. Дарлинский попытался понять, какую функцию могут выполнять эти странные отростки, но потом махнул рукой. Раз эта раса сумела создать технику для космических путешествий, то она, несомненно, обладает высокоразвитым разумом, но когда Дарлинский попытался представить себе панель управлений пнатианского корабля, его собственный разум начал пробуксовывать.
Что касается головы чужака, то она покоилась на длинной тонкой шее и имела не одно, а целых четыре отверстия, каждое из которых в равной степени могло служить ртом. Отверстия располагались строго вертикально. Дарлинский поднес свои наручные часы к верхнему – ничего, затем ко второму. Стеклышко часов затуманилось у третьего отверстия. Что ж, до сих пор ему никогда не попадались существа с тремя ртами, впрочем, так же, как и носами, – разве что остальные страдают хроническим насморком. Конечно, это могли быть и уши, впрочем, такое предположение выглядело уж очень невероятным. У всех знакомых ему существ, гуманоидов и негуманоидов, разумных и неразумных, уши отстояли друг от друга как можно дальше. Мочеиспускательный канал и анальное отверстие? Что ж, чего на свете не бывает. Но как тогда отличить их от рта? Дарлинский чуть не рассмеялся, когда представил, как какой-нибудь ретивый доктор- чужак пытается влить ему в прямую кишку добрую порцию горячего куриного бульона. Но тут же одернул себя и нахмурился – веселиться он сможет только после того, как вылечит своего загадочного пациента.
Или точнее, если ему удастся вылечить его. У пнатианина имелось два глаза. Хоть с этим все было более или менее ясно. Дарлинский приподнял веки – глаза были мутные, зрачок практически не реагировал на свет. Над глазницами нависал скошенный лоб. Череп инопланетянина напоминал головку младенца, над которым от души потрудился изверг-акушер.
Частота пульса чужака в два раза превышала человеческую, но это могло быть следствием непривычной для организма силы тяжести. Или признаком приближающейся смерти. Или…
Дарлинский еще раз от души выругался, отступил назад и оглядел своего пациента. Настроение у него ухудшалось с каждой минутой. В конце концов, он не специалист по кислорододышащим! Но Джекобсон, как назло, отправился в отпуск на Делурос VIII, и поэтому больничное начальство решило вытащить признанного гения из хлорной палаты, наградить его хорошим пинком и скомандовать: «Лечи!» Вопрос только в том, как?
Из задумчивости Дарлинского вывел сигнал связи. Разумеется, это был Хэммет.
– Ну что, появились какие-нибудь мысли?
– В основном они относятся к тому, что я сделаю с вами после того, как избавлюсь от этого пациента! – свирепо сообщил Дарлинский.
