– Да, миссис Хоул, но я…
– Помолчи, Мэри. Твоя дочка, Летиция, была у нас вчера вечером, мы с ней пили чай и болтали, то есть болтала, в основном, она. Мэри задержалась на работе. Потом к нам вломился молодой Грейсон…
– Боже, Ник не мог…
– Мог! И вломился! Он был малость не в себе, если спросите мое мнение, как медицинского работника. Порывался бежать в ночь и кого-то спасать. Твоя дочь, Летиция, изъявила немедленное желание спасти самого молодого Грейсона, и они оба удалились в ночь. Это все.
– Но…
– Об остальном спросите своих детей сами.
– Но как…
– Очень просто!
Гортензия выпрямилась и бросила красноречивый взгляд за спины собравшихся. Все обернулись.
Красивый молодой человек в синем помятом костюме и золотоволосая пухленькая девушка брели по Центральной улице, взявшись за руки. Они были в грязи, в волосах застряли стебли травы, светлая блузка девушки напоминала рубище театрального нищего. Молодой человек был столь же чумаз. Тем удивительнее выглядело выражение, застывшее на их лицах.
Дотти Хоул и Ник Грейсон, если судить по их лицам, были полностью и абсолютно счастливы.
Ник совершенно случайно поднял голову и с отстраненным изумлением обозрел молчаливую группу дам Грин-Вэлли. При виде Мэри он несколько ожил.
– О, Мэри, ты нашлась? Хорошо. Здравствуйте, мистер Уиллингтон. И вы…, мистер Уиллингтон. Мама, почему ты здесь в такую рань?
Не дождавшись ответа, молодой Грейсон увел за собой Дотти. Когда они скрылись за поворотом, тишина была нарушена общим вздохом. Затем Гортензия заявила:
– На твоем месте, Летиция, я бы подумала о приданом.
Миссис Хоул подпрыгнула на месте.
– Что ты несешь, Гортензия Вейл! Моя дочь честная девушка…
– Вот именно. Как честная девушка, она теперь должна выйти за него замуж.
– Дотти и Ник очень дружат…
Голосок миссис Бримуорти напоминал уксус, в котором растворили килограмм сахарина.
– Мне тоже так кажется, милая Летиция.
ОЧЕНЬ дружат. Это прямо-таки бросается в глаза.
Дамы Грин-Вэлли прошли отличную жизненную школу Они прекрасно знали, когда и чью сторону следует занимать. Петиция Хоул была достойным противником миссис Бримуорти, так что голоса были поделены поровну. Надвигалась буря, и под ее прикрытием Гортензия и Мэри торопливо распрощались с обоими Уиллингтонами и юркнули в калитку.
Мэри с наслаждением рухнула в свою постель и проспала до полудня. Разбудил ее голос Гортензии, о чем-то споривший с Харли. Тот возражал, но как-то безнадежно.
– ., пусть едет. Он должен покончить с этим, вот и все. Ну да, да, можно просто послать письмо с просьбой об увольнении, можно спрятаться у тебя на холме – и что дальше? Им с девочкой здесь жить. Или ты хочешь, чтобы они удрали из родных мест?
– Горти, я разве говорю чего? Просто боязно мне. Он ведь первый день, как спит нормально, вот прям по приходе и завалился! А,тут это письмо. Я уж и над паром хотел подержать, да струхнул. Билли ведь легавый, сразу поймет, что я лазил в конверт.
– Отдай ему письмо и спроси, в чем там дело. Ой, Харли Уиллингтон, не знала я, что ты такой нерешительный теленок!
Мэри торопливо натянула футболку и джинсы, задержалась на миг перед зеркалом, осторожно провела пальцами по груди… Здесь несколько часов назад покоилась голова Билла. Ее любимого. Ее единственного.
Она слегка покраснела и бросилась вниз.
Гортензия расхаживала по дорожке, Харли сидел на ступеньках. При виде Мэри он просиял.
– Проснулась, коза? А мой спит до сих пор.
Вылечила ты его.
– Я очень на это надеюсь. А что за письмо?
Я случайно услышала наверху…
Гортензия фыркнула.
– Ха! Случайно! Ладно врать-то. Из Лондона письмо, официальное. Со штампом Скотланд-Ярда. Харли его спрятал и теперь гадает, отдавать его Биллу или нет.
– Дядя Харли, конечно отдавать! Ведь Билл ждет решения…
– Так-то оно так, дочка, да ведь смотря какое решение.
– Любое! Ему нужно покончить с этой историей, освободиться от этого раз и навсегда.
