– Да нет же, дед! Согласен, нашу семью здесь не слишком обожают, но ведь не ненавидят же?
А уж о Мэри я и не говорю. Только О'Рейли со своими подонками… Ник! Поехали! Она у них в руках. В их грязных мерзких лапах. Скорее!
Глава 11
В голове гудело. Ужасный низкий гул с отдельными вкраплениями высоких частот. Эффект поразительный – очень тошнит.
Еще тошнит от запаха. Это даже не запах. Это вонь. Она скользкая на ощупь, ее можно потрогать.
Пила в мозгу взвизгнула особенно мерзко, желудок Мэри подпрыгнул к самому горлу.
Она попыталась приоткрыть глаза, но желудок сказал категорическое 'нет'. Тогда Мэри решила двигаться медленно. Миллиметр за миллиметром. Гран за граном. За гранью.
Сквозь пелену и красноватую дымку проступали неясные очертания чего-то геометрического грязно- бурого цвета. Чуть левее находилось что-то дрыгающееся, ярко-оранжевое, несомненно живое. Вокруг оранжевого колебались тени – тоже бурые, но более темного оттенка.
Еще было неудобно лежать. Голова упиралась во что-то острое и холодное, руки…, рук, пожалуй, вовсе не было.
Еще было холодно. Не везде, а как-то частями. Животу холодно, ногам – нет. Рук она не чувствовала, глазам было горячо, а губы – холодные и ватные, как после наркоза.
В медицинском колледже, на первом же курсе, они – от большого ума, не иначе – решили на себе проверить, что чувствуют пациенты, принявшие дозу наркоза и отходящие от него. Ощущения оказались на удивление мерзкими. Мэри не хотела бы испытать их вновь, но вот – пришлось.
Она попыталась восстановить в памяти то, что произошло… Когда? Откуда бурое, острое и оранжевое? Чем так отвратительно воняет? Чьи это тени?
Потом откуда-то из глубин сознания вылущился не то свист, не то змеиный шип, не то кошмар из детских снов. Голос, похожий на радужную жижу на поверхности болота. Голос, подобный тухлому мясу. Или даже тухлой рыбе.
– Зашевелилась, сучка?
Интересно, к кому это он обращается?
Секундой позже мир стремительно ворвался в рассудок Мэри, властно приказав ей вернуться и прийти в себя. Что-то или кто-то резко мотнул ее вверх и вперед, потом остро и мерзко запахло дешевым самогоном, потом рот обожгла какая-то жидкость. Мэри закашлялась, поперхнулась, давясь жидким огнем, повалилась вбок, в пустоту, в пропасть, в последний момент испугалась и открыла глаза.
Пол рванулся ей навстречу, желудок перестал бороться, и девушку вырвало. Как ни странно, после мучительного спазма, вывернувшего ее наизнанку, стало легче, и неясные тени обрели имя.
Лучше бы они этого не делали.
Мэри Райан подалась назад, задохнулась собственным вскриком.
Оранжевое – огонь, костер, сложенный прямо на полу. Бурое и геометрическое – заплесневелые и поросшие бледным болотным мхом стены большой комнаты. Вонь – от мусора и грязи, омерзительными комками скопившихся по углам.
Все это было не так страшно. Все это можно было пережить. Гораздо страшнее оказалось узнать, что у темных теней человеческие лица.
Вэл Соммерс. Саймон Джонс. Халк Хоггис.
И у самого огня – Сэм О'Рейли.
Он смотрел на нее. И ухмылялся. Маленькие глазки масляно светились, в уголках рта засохла слюна.
– Очнулась, маленькая шлюха? Это хорошо.
Он бросил в огонь ветку, поднес к губам грязно-зеленую бутылку и сделал глоток. Помотал головой, зажмурился, потом громко рыгнул.
– Ох, крепка, зараза… Халк?
– Я погожу. Намечается кой-что поинтереснее. Не так ли, докторица?
Мэри непроизвольно подалась назад, оттолкнулась ногами, поползла… Связанные какой-то грязной тряпкой руки не позволяли закрыться, одернуть задравшуюся (футболку, сжаться в комок. Не позволяли защищаться.
Страх затопил ее всю, с ног до головы. Стало пусто в груди, холодно в животе, руки и ноги превратились в ватные валики. Она чувствовала, что у нее дрожат губы, дрожат постыдно и жалко, к тому же все сильнее. Это видели и те, кто смотрел на нее, ухмыляясь с той стороны костра.
Сэм неспешно поднялся, вразвалочку подошел к лежащей Мэри. Медленно расстегнул брюки, вытянул из них рубаху. От него нестерпимо воняло потом и спиртным. Он слегка наклонился вперед.
– Говорят, ты лечишь массажем? Твой дружок, ублюдок Уиллингтон, немного отшиб мне одну важную часть тела. Нет, она работает, но массаж ей не повредил бы. Как ты на это смотришь? Показать?
Он взялся за резинку трусов, и Мэри зажмурилась. Грубый хриплый хохот заставил ее вжаться в грязный пол.
– Смотрите-ка, она боится смотреть! Небось, у твоего любовничка и смотреть не на что? Так поинтересуйся, как оно бывает у настоящих мужиков! Халк, Сай, а ну…
Грубые жесткие руки бесцеремонно схватили Мэри, проволокли по полу, вздернули куда-то вверх,
