Вот спасибо бабушке, вот выручила Таню!
Таня подошла к лестнице на чердак, взялась за перекладину и остановилась.
– Ну, что же ты? – спросила бабушка.
– Боюсь… А вдруг лестница упадёт?
– Лестница-то не упадёт, – сказала бабушка, – а вот лукошко-то с яйцами ты, пожалуй, уронишь. Полезем-ка вместе – кто яйца собирать, кто лукошко держать.
На чердаке было тихо, светло. Солнышко сквозило из-под застрех, и в слуховое окно падали широкие светлые лучи. Под крышей висело много берёзовых веников – это бабушка и мать их на зиму заготовили. От веников шёл крепкий горьковатый запах. Возле стенок ютились соломенные плетушки. Это гнёзда для кур. Сюда куры приходят класть яйца.
– Ну, давай яйца собирать, – сказала бабушка.
Таня держала лукошко, а бабушка снимала с гнёзд и складывала в лукошко яйца. Со всех гнёзд собрали, только по одному яичку оставили в каждом гнезде – это чтобы курам охотнее было нестись. Потом бабушка сказала:
– А загляни-ка вон в то гнёздышко: есть там что-нибудь?
Таня взглянула:
– Ни одного!
– А скорлупки возле гнезда валяются?
– Нет. Никаких скорлупок нету!
– Что такое! Какой-то зверь повадился яйца таскать – подследить надо!
Вдруг Таня ухватилась за бабушкин фартук: в одном из тёмных углов среди веников торчали длинные жёлтые колючки.
– Бабушка! Вон он – зверь-то!
– Да где такое? Где ты видишь?
– Да вон он… Колючки торчат!
– Фу, глупая! – сказала бабушка.
Она подошла прямо к «зверю», схватила его за колючки и стащила вниз.
Таня поглядела – а это старый деревянный гребень, на котором бабушка зимой кудельку прядёт.
– Ну что? Страшный зверь?
Таня засмеялась:
– А я подумала – может, это он яйца таскает!
Поросёнок
Таня подошла к слуховому оконцу, поглядела вниз – ух, до чего высоко!
И отсюда она увидела, что Алёнка сидит у них во дворе на брёвнышке, дожидается Таню. Таня нахмурилась: вот беда! Ну что она скажет Алёнке? Хоть бы спрятаться от неё куда-нибудь…
Таня слезла с чердака и через заднюю калитку пробралась в коровник. Оттуда она хотела пройти прямо на усадьбу да и убежать подальше.
Но около овчарника Таня поскользнулась на соломе и схватилась за щеколду, чтобы не упасть. Щеколда вдруг выскочила, и дверь открылась.
В овчарнике жил поросёнок. Поросёнок скучал в тесном и душном закутке. Когда дверь открылась, он сразу поднял пятачок, понюхал свежий воздух, радостно хрюкнул и со всех ног ринулся из овчарника.
– Ай! – закричала во дворе Алёнка.
Таня стояла за дверью овчарника и смотрела, как бушевал поросёнок. Он вертел головой, хрюкал и носился по двору взад и вперёд, взвизгивая от радости. Подбежал к скамейке – опрокинул её. Подбежал к тазу с водой – перевернул таз и воду пролил. А потом увидел Алёнку и быстро засеменил к ней. Алёнка вскрикнула, выбежала со двора, и синее платье её замелькало за палисадником.
– Вот как! – засмеялась Таня. И тотчас закричала: – Бабушка, бабушка, скорей – поросёнок выскочил!
Сражение
Танины куклы жили на полу под лавкой. Их горница с одной стороны была отгорожена бабушкиным сундучком, а с другой – полосатой занавеской.
В горнице стоял деревянный чурбачок, на нём лежала перина и было постелено пёстрое одеяло. Это была кровать. Другой чурбачок был покрыт белым лоскутком – за этим чурбачком куклы обедали. А в жестяной коробке, которая была сундуком, хранились куклины платья.
Куклы у Тани были тряпичные, с размалёванными щеками и с волосами из пакли. Таня хмуро сидела перед ними, подперев кулаком подбородок.
«Может, Алёнке Грушу отдать? Жалко… У неё кофточка красная. Матрёшу? Тоже жалко. Дуньку? Вот Дуньку не жалко – она совсем чумазая и волосы у нее почти оторвались. Но Дуньку Алёнка не возьмёт, пожалуй».
В это время в избу вошла Алёнка. Таня покраснела и тотчас задёрнула занавеску.
