потянул на себя печальный, но очень настойчивый Тарик.
— Сколько вас тут, однако, — коротко рявкнул «Насекомый» и, с меньшим энтузиазмом, но большим рвением и методичностью, проделал всю процедуру выноса тела еще раз.
Когда дверь снова распахнулась, то на этот раз разъяренное насекомое ничего не сказало, и процесс выдворения упорного Тарика проистекал при обоюдном молчании…
Но тут в Одиссее наконец проснулся Самсон, и они оба, в едином порыве, судорожно сжимая «в суровой и мозолистой» руке скакальную ногу, подобрались сзади к «Голиафу от насекомых» и обрушили весь свой эмоциональный заряд, вместе с пресловутой скакальной ногой на головогрудь туповатого гонителя земноводных. Скорее от неожиданности, чем от иных причин, Голиаф присел и искоса глянул на Одиссея, в душе которого Самсон тут же окончательно и бесповоротно уснул, оставив Хитроумного в полном одиночестве, со всеми назревающими проблемами…
К счастью дверь распахнулась вновь, и Одиссей уж было радостно решил, что вдвоем с Тариком они может быть таки сойдут за одного не битого, то есть, кто именно будет бит, еще не известно…
НО! О УЖАС!!! На пороге стоял, не сердобольный друг Тарик, а огромный и свирепый агент Трансгалактической полиции — «Рептилий Фройд».
— Опять за старое? — проворчал Фройд, окидывая общую картину проницательным взором и останавливая его на невольно потупившемся Одиссее, который, к тому же, еще и попытался спрятать за спину скакальную ногу. Фройд свирепо хмыкнул и невольно почесал затылок.
Но тут наконец ожил Голиаф.
— О!!! Смотри как тебя перекосило! Прямо распух весь. Напрасно ты каждый раз возвращаешься! — туповатое и, очевидно, близорукое насекомое попыталось проделать процедуру выноса тела «на бис». Но то, что могло безболезненно пройти с тихим и воспитанным Таргитаем, вряд ли устраивало темпераментного и агрессивного Фройда.
Противники слились в свирепых мужественных объятиях, сопя, рыча, лягаясь и круша поворачивающуюся под многочисленные конечности мебель.
БИТВА ТИТАНОВ!!! Одиссея отшвырнули в сторону как детеныша «Занудника Застенчивого», только еще сильнее.
Лежа под какими-то циклопическими обломками, Одиссей вдруг услышал рядом возбужденный шепот:
— Гражданин Одиссей, вас ждут у запасного выхода… с вещами.
Шептал притаившийся неподалеку, тот самый гуманоид, что столь не корректно вел себя, когда Тарик и Одиссей только еще пытались проникнуть в это, оказавшееся столь не гостеприимным, заведение.
Тем временем титаны на мгновение ослабили объятия и временно прекратили крушить мебель, вступив в фазу таких оживленных, хотя и весьма традиционных переговоров:
— Ты кто такой?
— Я-то?
— Ты-то.
— Сам-то ты-то кто-то?
— Это ты у меня спрашиваешь?
— Ну не у себя же?..
Одиссей решил, что момент самый благоприятный и незаметно юркнул в призывно манящий проем двери запасного выхода…
— О!!! Cara mia, porco mia, агент! Я рад вас видеть, не по частям есть и не очень побитый есть, — радостно приветствовал Одиссея мистер Крагг собственной и еще одной персоной.
— Почему вы так подло бросили меня, а сами не менее подло сбежали? — возмущенно атаковал его Одиссей.
— Слишком много вопросов есть, и слишком мало времени есть… пока. Тут моя машина, мы ехать есть и вести душная беседа, esqse mia.
— Душевная… Но я все равно никуда не поеду, пока…
Закончить Одиссею не дали.
Подлый гуманоид и Вторая Персона мистера Крагга, аккуратно подхватив Одиссея под руки, стремительно перебазировались в, анонсированную первой персоной мистера Крагга, машину. Сама же первая персона стояла в стороне отечески улыбаясь. Затем мистер Крагг уселся за пульт управления и огромный черный лимузин рванулся с места будто ужаленный в самое интимное место вороной жеребец.
На мгновение Одиссею показалось, что рядом мелькнул силуэт друга Тарика, но после того, как Одиссей особо ретиво дернулся «коварный гуманоид из забегаловки», что-то сунул Хитроумному под нос и Быстроногий тут же обескуражено заснул, отбросив все задние ноги, как скакальные, так и свои собственные…
ИНФОРМАЦИЯ К СНОВИДЕНИЮ
Во сне Одиссею снился Фройд, лихо скакавший верхом на друге Тарике, причем в зубах оба, словно бравые джигиты, сжимали но не кинжалы, а каждый, по задней скакальной ноге Прыгунца Голосистого. Только у тарика нога была копченая, а у Фройда — пряного посола.
НО ТОЖЕ ЗАДНЯЯ!!!
Вдалеке маячил мистер Крагг, в каждой конечности (кто его знает, задние или передние они у него) было по утилизатору, а из жерл утилизаторов, в свою очередь, в изобилии сыпались стилизованные блага.
Над всем этим витал паршивец Сын и периодически выкрикивал:
— Я — Зевс! Я — Зевс! Я — Зевс!
Самого же Зевса нигде видно не было. Зато в поле зрения неоднократно попадал «Насекомый Голиаф», возле которого околачивалась «Вторая Персона мистера Крагга», настойчиво постукивавшая по Голиафовой головогруди.
— Войдите! — гостеприимно говорил Голиаф, но Одиссей чувствовал, что Голиаф кривит душой.
— Низ-з-зя!!! — шипел зловредный гуманоид из забегаловки и Одиссей чувствовал, что это — Святая Правда!
А на переднем плане сиротливо стоял всеми забытый ящик, на котором с одной стороны было написано:
ТРОЯНСКИЙ КОНЬ
а с другой:
НЕ КАНТОВАТЬ!!!
И как только Одиссей ящик открыл, оттуда жизнеутверждающе цокая копытами вышел вороной жеребец, и лишь хорошенько присмотревшись, в нем можно было опознать самого Зевса.
— Я — Сын! Я — Сын! Я — Сын! — объявил Зевс и победно заржал…
Одиссей с неимоверным усилием открыл глаза. Но лучше бы он этого не делал. Он находился в маленькой неуютной комнатке без окон и, похоже, без дверей.
'То-то у меня головы раскалывается! Хотя бы проветрили, что ли… — расслабленно подумал Одиссей, отрешенно разглядывая непрезентабельный интерьер.
Ржал, как не странно, не жеребец и даже не Зевс, а тот самый «гуманоид из заведения». Он, как раз, о чем-то живо беседовал с Краггом, но тот заметив, что Одиссей проснулся, предостерегающе поднял одну из своих худосочных зеленых лапок. Гуманоид прекратил процесс безобразного хохотания и повернувшись, вперил тяжелый взгляд, почему-то рыбьих глаз, в беспомощно распластанного Одиссея.
— Солдат спит — службе это есть амбивалентно! — прокомментировал пробуждение Одиссея заботливый мистер Крагг.
— Кто рано встает — у того есть шанс первым и схлопотать! — свирепо развил тему злокозненный гуманоид, которого Одиссей тут же в отместку окрестил — «Воблын Глаз».
— Пока вы не объясните, что это все значит, можете считать меня глухонемым! — смело заявил Одиссей чувствуя, что Крагг крайне заинтересован в его персоне.
— Шеф, можно я ему объясню? — с нехорошим выражением в глазах вмешался «Воблын Глаз».
Мистер Крагг укоризненно глянул на своего ретивого сподвижника, и тот, к удивлению Одиссея,
