Кристос взглянул на нее через плечо. Его темный взгляд казался жестким. Он внимательно изучал ее лицо и остановился на уголке ее рта.
– Мой отец будет к тебе добр. Не беспокойся об этом.
– А твоя мать?
– Она будет делать то, что скажет отец.
Как и должна поступать порядочная женщина. Он не произнес этих слов, но вывод напрашивался сам собой. Она дружелюбно улыбнулась:
– Я постараюсь не расстроить тебя сегодня вечером.
– Просто не надо убегать, – произнес он, выходя из комнаты.
Она нашла Кристоса внизу, он открывал бутылку красного вина. На улице показались огни фар.
– Они здесь, – произнес он.
Алисия застыла на месте. Сейчас она окажется лицом к лицу с людьми, которых ее отец так жестоко обидел.
– Скажи, что мне сказать твоей матери. Как себя вести.
– Просто будь собой, – тихо сказал Кристос. Она подняла голову. Их глаза встретились. – Моя мама будет счастлива, если буду счастлив я, – добавил он более мягко.
«Но я никогда не сделаю тебя счастливым», – беззвучно ответила она с болью в сердце, стараясь скрыть от него свои чувства.
– Кристос, ведь не все же бизнес?
– Ты имеешь в виду, между нами? Повисла тишина. На улице хлопнула дверца автомобиля.
Ее лицо залила краска.
– Да, между нами.
Опять тишина. Громкий звонок у входа. И осознание того, что его родители здесь, ждут по другую сторону порога.
Он даже не взглянул на дверь.
– Нет. Это не только бизнес.
Она почувствовала волнение, неожиданно возникшую надежду и боль.
Он подошел к двери, но не открыл се, его взгляд все еще был направлен на нее, как бы в надежде разгадать ее чувства.
– Мой брак с Марией расстроился потому, что твой отец предложил мне денег, но я женился на тебе не для того, чтобы наказать твоего отца. Я женился на тебе, потому что хотел этого, хотел тебя. Сказав это, он открыл входную дверь, приглашая родителей войти.
Обед с его родителями доставил ей больше удовольствия, чем она ожидала. Старшая миссис Патере тихо вела разговор с Алисией, а мужчины обсуждали дела и положение церкви. Разговаривали с ней тепло и уважительно. И все-таки Алисии было не по себе: она понимала, что расположить к себе эту суровую женщину ей не удалось.
Потом они выпили сладкого ликера, который, как сказал Кристос, был сделан в Греции. Потом родители Кристоса уехали, оставив Алисию с мужем одних.
Они стояли рядом у открытой двери и не двигались. Через какое-то время Кристос аккуратно убрал у нее со лба прядь волос и заправил ее за ухо.
– Ну, неплохо, – произнес он.
– Да. Твой отец такой милый.
– Не знаю, насколько к нему подходит слово «милый», но ты ему точно понравилась. Я рад. Я надеялся на это.
– Но твоя мать…
– Моей матери довольно трудно понравиться. Но я тебе обещаю, что ее отношение изменится, как только у нас появятся дети, а у нее внуки.
Ее сердце екнуло, она почувствовала себя предательницей. Она должна поговорить с Кристосом, поговорить начистоту, но как? Что сказать ему? И как сказать ему всю правду? Иногда он был современным, открытым, сильным. Но иногда, когда дело касалось женщин и семьи, становился невероятно упрямым. Просто невозможным. Если она откроется ему, то потеряет его, это она знала.
Кристос взял ее лицо в свои ладони, грустно посмотрел на нее. Потом наклонился к ней и поцеловал ее так нежно, что ее сердце готово было разорваться. Он касался ее губ, обещая тепло и ласку.
Алисия прильнула к нему, словно ища утешения. Как же он нужен ей! И когда она поцеловала его, с ее опущенных ресниц сорвалась слезинка и упала ему на щеку.
Кристос выпрямился и нахмурился:
– Что-то случилось?
Она не могла ничего объяснить. Слова разрушат все, что возникло между ними. И вместо этого она опять притянула его голову к своей, прижалась губами к его губам.
Его губы были влажными и солеными от ее слез, и она поцеловала его крепко-крепко, ощущая на языке вкус своих же слез. Он вызывал у нее чувство любви и желания. Она хотела его, хотела принадлежать ему, и не только сейчас, а всегда.
