– Во всяком случае, он может попытаться заколдовать нас, – ответил Антоний.
– Тогда твой кинжал не поможет, – решил Юлий.
– Кинжал всегда пригодится, – настаивал на своем Антоний. – Одиссей точно таким проколол глаз Циклопу.
– То была заостренная палка, – поправил его Юлий.
– Тогда давайте и палку захватим, – живо предложил Антоний.
Муций велел всем трогаться.
– Мы должны вернуться по домам до того, как двери запрут на ночь, – напомнил он.
– У вас есть с собой деньги? – спросил Юлий.
– А зачем? – удивился Муций.
– Лукос не будет предсказывать даром. У меня при себе ни гроша.
Антоний и Публий также оказались не при деньгах. Муций рассвирепел.
– Раньше нужно было думать, – накинулся он на ребят. – У меня только обычная сумма на мелкие расходы. Тридцать пять сестерциев. Вот и все.
– Это будет стоить дороже, но, может быть, он поверит нам в долг? – предположил Флавий.
– Или мы скажем ему отослать счет Ливии, – выдвинул свою идею Юлий.
– Нет, – решил Муций. – Лукос не воспользуется волшебной силой, пока не увидит деньги прямо у себя перед носом. И времени терять мы тоже не можем. Нужно поскорее вызволять Руфа. Кто знает, что он сейчас переживает.
– В тюрьме ужасно, – принялся рассуждать Антоний. – Заключенных сажают на цепь и дают им только хлеб и воду. По их лицам бегают крысы, а еще их избивают. Как-то раз я шел мимо тюрьмы и слышал жуткие вопли.
– Сколько у вас денег дома? – строго спросил Муций.
Этот вопрос всех поверг в смущение.
– Совсем мало, – проворчал Публий.
– У меня есть золотой, который подарил мне дядя на день рождения, – признался Флавий.
Муций с довольным видом похлопал его по спине.
– Прекрасно! – произнес он. – Это уже сто сестерциев. А у тебя? – обратился он к Юлию.
– Я скопил немного, – заикаясь, проговорил тот, – хотел купить «Избранные труды Юлия Цезаря». Они стоят триста сестерциев. У меня уже есть двести.
– Значит, тебе придется расстаться с одной сотней, – милостиво разрешил Муций. Юлий покорно вздохнул.
– Я смогу занять денег у нашего повара, – поспешно сказал Антоний. – У нас знаменитый повар, родом из Галлии. Отец заплатил за него целое состояние.
– Бегите и принесите деньги! – приказал Муций. – Я вас здесь буду ждать.
Флавнй, Юлий и Публий вскоре вернулись. Юлий принес сто сестерциев, Флавий свой ценный золотой, а Публий целую жменю мелких медных монет. Антонии появился немного позже и с вытянутым лицом. Повар оказался не на высоте.
– Каков скряга! – пожаловался Антоний. – Так и не дал мне ничего. Утверждает, что у него нет никаких денег. Но я проучил его.
С этими словами он вынул круг сыра, разломал его на куски и предложил ребятам.
– Мне не нужен сыр, мне нужны деньги, – возмутился Муций.
– Денег я тоже достал, – успокоил его Антоний. – Попросил отца выдать пораньше причитающуюся мне сумму на мелкие расходы. Он случайно оказался дома и был в отличном настроении из-за победы Претония над галлами. «Вот тебе пятьдесят сестерциев, – снизошел до милости, точно сам Юпитер. – Купи себе фиги в меду!» Знаете что? На эти деньги мы могли бы купить целый бочонок фиг!
– Эти деньги пойдут вовсе не на еду, – объявил Муций, забирая монеты. Он собрал все пожертвования и завернул деньги в чистый носовой платок. – Теперь у нас двести девяносто семь сестерциев. Этого должно хватить. В конце концов, ему нужно только взглянуть на цепь и сказать, чья она. Это не может стоить слишком дорого.
Они отправились в путь и через полчаса свернули на Главную улицу. Чем ближе они подходили к дому Лукоса, тем меньше вели разговоры – как воины на подступах к вражеской линии. Дойдя до огромной двери, которую они так часто с любопытством разглядывали, мальчики потоптались в нерешительности. На другой стороне улицы была их школа, и теперь они смотрели на нее почти с любовью.
– Надеюсь, Ксантипп не видит нас, – промолвил Флавий.
– Он сейчас лежит в постели и стонет над своей ногой, – позлорадствовал Публий.
– Вам не кажется, пора что-то сделать, чтобы войти? – поинтересовался Юлий.
Муций согласно кивнул.
– Я постучу, – сказал он и принялся барабанить пальцами по двери. Но ничего не произошло, и он снова забарабанил. Опять никакого ответа. И тут Публий стал садить кулаком по двери. Потом к ним присоединились Антоний с Юлием, которые энергично пинали сандалиями массивную дверь. Когда все это не
